Тринадцатая редакция

– Ты, парень, извинился бы хоть. А охрана куда смотрит? Когда этот ресторан будет моим – таких, как ты, будут выкидывать на улицу. Пинком под зад.

– Пинком? – зарычал Лёва, поворачиваясь к нему с совершенно зверским выражением лица. – Кто тут на улицу пинками под зад захотел?

Ответа не последовало – Александр Анатольевич поспешил вернуться к своему обеду.

Дмитрий Олегович, по-прежнему сидевший в общем зале, дважды одобрительно хлопнул в ладоши. Лёва повернулся к нему и гордо раскланялся. Потом медленно, несмотря на боль и водоворот тёмной энергии, вытягивавший из него силу, двинулся к выходу из ресторана.

Дмитрий Олегович посмотрел ему вслед и лениво подумал, что из этого парня тоже мог бы получиться неплохой шемобор. Есть в нём какой-то надлом, и при этом – стремление к чему-то большему. Или это просто такой распространённый типаж «питерский юноша бледный со взором горящим, обыкновенный, одна штука»? Но Денис-то, кажется, родом из Москвы. Прижился, что ли? Или всё это надо понимать так, что инстинкт продолжения традиции настойчиво подсовывает господину Маркину потенциальных учеников?

Впрочем, он сразу забыл и о Лёве с Денисом, и об инциденте с толстяком, возмечтавшим прибрать к рукам Джорджев ресторан, потому что бедная Маша, несмотря на подробную инструкцию, высланную ей чуть ранее, запуталась, растерялась, заблудилась и решила, что Дмитрий Олегович жестоко подшутил над ней. Она несколько раз обошла весь квартал, не нашла ничего похожего на Мутный дом и только после этого позвонила своему прекрасному вампиру, чтобы дрожащим голосом поинтересоваться: если её общество так утомительно, то почему бы не сказать об этом прямо?

Многочисленные Машины попытки намекнуть на свою утомительность и в самом деле несколько утомили Дмитрия Олеговича, но он собрался с силами и, вместо того чтобы ответить что-то вроде: «Да уж, надоела ты мне, зануда несчастная, шла бы ты домой, к маме», нежно прошептал в трубку:

– Как только мне наскучит ваше общество, я найду способ немедленно донести до вас эту информацию. А теперь стойте, где стоите, и я выйду вам навстречу.

Маша послушно стояла под дождём. Ветер выкручивал её зонтик, вырывал его из рук, так что она промокла до нитки. Мимо деловито прошагал, даже не взглянув в её сторону, бравый парень Лёва, тот самый Лёва, из Дома Мёртвого Хозяина. Он даже не поздоровался. И Дмитрий Олегович наверняка сейчас увидит, какая она растрёпанная и неприкаянная, и решит с ней больше не водиться.

Лёва действительно не заметил Машу – не до того ему было. Уже по одним только ощущениям стало ясно, что носитель на этот раз попался не простой, а бракованный. В лучшем случае его желание просто опасно для окружающих. В худшем – оно выполнимо, а оттого – опасно вдвойне.

«Ну, ничего, сейчас пристроим к делу лохматое чудовище и быстро всё выясним», – мстительно подумал Лёва, топая в сторону любимого офиса. Почему-то ему казалось (совершенно, кстати, несправедливо), что Виталик работает меньше других – уж больно много болтает, бегает везде и суёт нос не в своё дело. «Но зато, – размышлял Лёва, – он создаёт лёгкую и приятную атмосферу, а иногда – лёгкий и приятный дизайн, так что пусть бегает. Но и работать иногда тоже надо». Знал бы он, какую «лёгкую и приятную атмосферу» создал Виталик с утра!

С каждым шагом боль отступала, воронка отпускала, свежий воздух пополам со свежим дождём приводили Разведчика в чувство. Лёва любил эти моменты абсолютного телесного и душевного покоя. Но желание узнать, что же за фрукт-то свалился на его голову, гнало его вперёд, не позволяя остановиться и просто наслаждаться каждым мгновением жизни.

Жизнь на бегу упоительна – ни к чему не привыкаешь, ничто не может тебя слишком сильно задеть, всё вокруг меняется слишком быстро и не успевает наскучить, и может быть, как раз Виталик понимает это лучше других.

Как сумасшедшая белка повышенной пушистости, Техник взлетел на второй этаж, распахнул дверь в приёмную, швырнул на вешалку мокрую куртку и принялся восторженно вращать глазами. Во-первых, ему ещё не успел надоесть этот фокус, во-вторых, следов его утреннего дурного настроения – в виде осыпавшейся штукатурки, перегоревших лампочек и «гуляющего» пола – практически не осталось. Наташа задумчиво оттирала с конторки потёки воска, а в проёме распахнутой настежь двери в коридор маячил Шурик, вновь ставший покладистым и сговорчивым и потому с готовностью взваливший на себя внеплановую помывку пола.

Виталика уже ждали, прямо в его кабинете. Лёва бродил туда-сюда, почти совсем как настоящий лев, запертый в тесной клетке, а Константин Петрович скромно сидел в углу, водрузив на колени папку с документами, просматривал их, шевелил губами, время от времени качал головой и делал заметки в специальном блокноте с оттиснутым на обложке штампом «Для заметок».

– Я победил, – заявил он, не отрываясь от работы. – Гони деньги.

Лёва рыкнул в пространство, посмотрел на часы, снова рыкнул и полез в задний карман джинсов, за бумажником.

– А можно мне тоже немного денег? – доверчиво потянулся к нему Виталик.