Тринадцатая редакция. Модель событий

— Мы — это я и твой Димсу. Хочешь с ним поговорить?

— А разве он не взаперти у Эрикссона?

— Хочешь узнать об этом из первых рук?

— Как, он тоже с вами? — воскликнула Анна-Лиза.

— Не знаю, где он. Но я-то чем заслужил счастье слышать вас? — удивлённо спросил Джордж. Нет, ну в самом деле. Роман у неё с Маркиным, интересует её Эрикссон, а звонит она почему-то ему.

— Ты не заслужил. Но я захотела радости от твоего голоса.

— Приятно. Но ты ведь, наверное, по делу мне звонишь?

— По делу я не тебе звоню! — начала сердиться Анна-Лиза.

— Да, прости. Передать трубку Димсу? Он тут всё равно от безделья мается, а мне надо работать.

Это было так глупо, просто дальше ехать некуда, но Джордж полагал, что поступает как настоящий друг — даёт влюблённым возможность пообщаться. Ведь старый злодей Ингвар отобрал у бедного Димки все средства связи — только через верного друга до него и можно теперь дозвониться.

— Хорошо же. Передавай, — закипая от ярости, сказала Анна-Лиза.

— Тебя, — скорчил индифферентную гримасу Джордж и передал трубку своему гостю.

— Здравствуй, мой ангел. Легко ли тебе летается на свободе? — зачирикал Дмитрий Олегович, краем глаза следя за реакцией своего друга.

— Здравствуй, Димсу, — сурово отвечала АннаЛиза. — Шутить шутками мне некогда. Отложений во времени это дело не терпит. Подойди сейчас и ударь Йорана всеми своими силами и скажи, что это от меня. А если он ответит — то это будет тебе от меня. — И повесила трубку.

— Ты чем-то очень сильно обидел Анну-Лизу, — немного помолчав, заговорил шемобор. — Она разгневана. Подумай, что ты сделал не так, подумай, как искупить свою вину, иначе однажды она приедет сюда сама, и тогда не спасёт тебя даже то, что ты — Хозяин Места.

— Я не обижал её нисколько. Это она меня использовала, — скрестив на груди руки, объявил Джордж.

— Использовала-а? — протянул его друг. — То есть от тебя остался один только фантик, а всё остальное пожрала проклятая Анна-Лиза? Надо же, а я вижу перед собой вполне здоровый и даже, я бы сказал, цветущий организм. Наверное, она не использовала тебя совсем, а просто немного попользовалась?

— А тобой она, значит, всё ещё продолжает пользоваться?

— Пыталась вот только что, — не вдаваясь в детали, сказал Дмитрий Олегович, — но я ответил решительным отказом. Вернее, я смалодушничал и промолчал. Но выполнять её приказ не стану.

«Ну что ж, — подумала Анна-Лиза, с силой швыряя трубку на рычаг, от чего телефонный автомат перекосило, перекорёжило и скрутило так, словно он побывал в эпицентре чудовищного урагана, — не зря говорят, что Париж — это город желаний. Посмотрим, какие желания тут водятся».

Мунгам и шемоборам с начальством повезло — оно и мудрое, и всесильное, и прекрасно разбирается в тонкостях ремесла. Но есть небольшой пунктик, который неизменно раздражает мунго-шемоборское руководство всех рангов: невысокая производительность труда работников первой ступени.

Поглядев на сотрудников Тринадцатой редакции или, скажем, на Дмитрия Маркина и Анну-Лизу, не всякий заподозрит в них людей с низкой производительностью труда. По человеческим меркам все они — титаны духа, и не меньше, но высшие существа, лишённые потребности в сне и пище, отдыхе и прочей бесполезной ерунде, думают по-другому. Их бы воля — и подчинённые трудились бы день и ночь, перекусывая на ходу, валясь с ног от усталости, но отдавая исполнению желаний каждую минуту своей жизни.

Поэтому такое привычное и полезное развлечение, как «отпуск», почти не знакомо шемоборам и мунгам. «Вам мало по ночам спать? Мало по выходным бездельничать? Совсем хотите работу забросить — так и скажите, я шемоборов в город приглашу, чтобы поляна не пустовала», — говорит обычно Кастор, когда кто-нибудь в Тринадцатой редакции заикается о небольшом, в недельку-другую, отдыхе. Но Даниил Юрьевич — не вступая, разумеется, в открытую конфронтацию, — всегда старается дать своим сотрудникам возможность хоть немного передохнуть. Три-четыре дня на воле — и отдыхающий уже вприпрыжку бежит обратно, чтобы окунуться в сладостные и увлекательные трудовые будни.

Все сотрудники Тринадцатой редакции, включая новеньких, Дениса и Наташу, уже успели воспользоваться нелегальным, но одобряемым непосредственным начальством правом на отдых, а некоторые — не по одному разу, и только Константин Петрович неумолимо и непреклонно отвергает всякую возможность расслабиться. «Когда я долго держу защиту, а потом отпускаю её, я так расслабляюсь, что вам и не снилось», — обычно отвечает он, и к нему уже не пристают с расспросами: ну в самом деле, человек же русским языком сказал: «Отвалите!»