Тринадцатая редакция. Найти и исполнить

Неожиданно они вышли на Стремянную улицу и вскоре оказались перед входом в злополучный Мутный дом.

– Здесь, потом наверх, – указала на вход Анна-Лиза.

– Ты точно в этом уверена? – с сомнением в голосе переспросил её спутник. – «Квартира самурая» сгорела интенсивным синим пламенем, вряд ли новый владелец соорудил на её месте что-нибудь стоящее, вспомни этого буйвола. Будет лучше, если мы отобедаем в другом месте.

– Отобедаем в другом. А отработаем – в этом. Дмитрий Олегович скептически относился к шемоборским поверьям и приметам – ну, кроме одного, гласившего, что вся сила учителя после его смерти переходит к младшему ученику. Поэтому он до самого последнего момента не замечал «общее начало» – то самое чувство, которое позволяет шемоборам найти в огромном городе своего учителя и прочих его учеников, если таковые имеются.

– Мы почти на месте, – сказала Анна-Лиза, когда они вышли из лифта. – Скоро будет памятная встреча.

– Там что, нелегальная фабрика по производству носителей? – нервно усмехнулся Дмитрий Олегович.

– Увидишь, – посулила «старшая сестрёнка», распахнула дверь и втолкнула его в светлое и просторное помещение, в котором не было ни старинной алхимической лаборатории, ни современного медицинского оборудования, да что там – в нём и людей-то не было, если, конечно, не считать какого-то неприметного человечка в углу.

– У них перерыв на обед? Нам зайти попозже? – поинтересовался Дмитрий Олегович, и его голос гулко отразился от стен. Словно среагировав на условный сигнал, неприметный человечек, сидевший в углу, поднял голову, повернулся к посетителям лицом – и тут уже стало поздно признавать, что «общее начало» существует и что к себе всё же следует чаще прислушиваться.

– Ну здравствуй, Дима, – улыбнулся человечек, оказавшийся Ингваром Эрикссоном собственной персоной. – Ты рад нашей встрече?

– Здравствуйте, учитель, – крайне любезно улыбнулся Дмитрий Олегович. – Вы, как я понимаю, у нас в командировке? Надеюсь, вы не принесли мне печальное известие о том, что мне следует готовиться к повышению по службе? Или, может быть, вы изобрели средство, привлекающее носителей, и теперь хотите поделиться им с нами? Второй вариант был бы более предпочтительным.

– Может быть, и поделюсь, – кивнул Эрикссон и сделал Анне-Лизе знак закрыть дверь. Та повиновалась без слов.

– И какова результативность этого средства? – продолжал Дмитрий Олегович.

– Результативность такова, что можно мир перевернуть.

– Просто волшебно! И вы решили отдать своё изобретение нам, вашим ученикам?

– Нет, я поступлю гораздо лучше, – ухмыльнулся учитель и стал как будто выше ростом. А может, показалось.

Дмитрий Олегович обернулся и посмотрел на Анну-Лизу. Та стояла у стены, скрестив на груди руки, словно ждала какого-то сигнала. На «младшего братишку» она даже не глядела. Повеяло космическим холодом.

– Не бойся, Дима, не надо меня бояться. Ты же знаешь, что мёртвые не могут причинить живым никакого вреда. Смотри сюда – я абсолютно безоружен, у меня в кармане даже пузырька с таблетками нет – теми самыми, Дима, таблетками, которыми ты подменил мои любимые конфеты. Кто бы мог подумать! Как виртуозно! Даже наверху решили, что я уже хочу на повышение. А я не хотел – мне нравилось быть свободным, живым, безмятежным.

Когда штатный шемоборский доктор после очередного профилактического осмотра велел Эрикссону отказаться от курения, тот с проклятиями подчинился и перешел на лакричные конфеты. Вреда они не причиняли никакого, хотя Ингвар всё же несколько злоупотреблял ими, как раньше злоупотреблял табаком. Жестянки и пластмассовые банки с леденцами валялись в его доме везде, и учитель предлагал всем отведать этого лакомства. Но ученики, угостившись однажды чёрными солёными кругляшками, приходили к выводу, что такой деликатес не для них.

– Я же говорил вам, что если вы будете есть слишком много своих сальмияков, то у вас могут быть проблемы с сердцем, – напомнил Дмитрий Олегович и сделал маленький шаг назад.

– И при этом забыл уточнить, что подменил мои конфеты.

– А зачем уточнять? Я вас предупредил, а ваше дело было послушаться ученика или гордо поступить по-своему. Кроме того, можно было не разбрасывать банки с лакрицами по всему дому. Тут даже святой бы не удержался! Каков соблазн!

– А также можно было запирать дверь в свою комнату на ночь, а то вдруг святой не удержится и зарежет меня во сне? И наличные деньги у святого отобрать, а то он киллера наймёт. Если бы я не доверял тебе, я бы просто не взял тебя в ученики.

Дмитрий Олегович попытался сделать ещё пару шагов назад, но почему-то увяз в густом липком воздухе, дёрнулся вперёд – и тут же оказался на свободе, снова попытался отступить – и опять попал в ловушку. Эрикссон размышлял вслух, не обращая внимания на эти вялые гимнастические упражнения: