Тринадцатая редакция

После того как жучок подал «курьеру» сигнал, тот выбрался из засады, вошел в дом, спокойно открыв дверь отмычкой, как простой домушник, и невозмутимо стал похаживать по жилищу старухи Греты в поисках жертвы, пока не набрёл на комнату Анны-Лизы. По всем правилам ей было положено вяло отреагировать на незнакомца, кивнуть ему, что деньги он, дескать, может положить куда-нибудь на полку и безропотно позволить свершиться несчастному случаю со смертельным исходом. Вместо этого жертва довольно грязно выругалась, схватила здоровенный, допотопного вида утюг и ловко отбила первую атаку. Да так отбила, что боец от неожиданности даже нож выронил. Но он всё-таки был хорошим учеником, а потом и подмастерьем знаменитого Бойца Гуннара-Медведя, поэтому голыми руками отразил несколько смертоносных ударов, улучил момент, намотал на кулак шнур, и неожиданно резко потянул его на себя. Но противница не зевала – она не выпустила утюг, а лишь упёрлась ногами в пол и снова вдохновенно выругалась. Когда провод натянулся, как хорошая басовая струна, боец сделал молниеносный шаг вперёд, так, что Анна-Лиза, собравшаяся было выйти победителем из соревнований по перетягиванию утюга, упала навзничь и на некоторое время вышла из игры. Утюг перешел на сторону нападавшего. Тут бы ему не выпендриваться, а нанести один незаметный удар, так, чтобы казалось, будто пострадавшая поскользнулась на прикроватном коврике и ударилась затылком об угол стола, но этот парень ещё никого не убивал сам, к тому же вот так, можно сказать, подло.

Те ребята, которых они выносили с Гуннаром-Медведем, прямо скажем, были достойны своей участи, и вина их не требовала доказательств, но эта самоуверенная балбесина ничего дурного пока не сделала! Чтобы ещё немного потянуть время, парень подобрал с пола свой нож и сунул обратно за пазуху, в специальные ножны. Там же рядком, в особых чехлах и на удобных петельках, помещались молоток, спица, шило и другие бытовые орудия убийства. Ведь устранить противника – это только половина дела, надо ещё всё так обставить, будто произошел несчастный случай, потому что кем бы мунги ни были, на кого бы ни работали, а живут они среди людей, подчиняются людским законам. Так что если какой-нибудь Боец попадается – ему приходится отвечать за содеянное перед судом того государства, в котором он умудрился набедокурить. Хотя до наказания дело чаще всего не доходит – у Бойцов самый дружный и энергичный профсоюз, поэтому растяпу так или иначе вытащат, замаскируют, могут инсценировать убийство или самоубийство заключенного, да ради своих эти ребята вообще на всё что угодно пойдут. Некоторые молодые восторженные Бойцы, к примеру, за профсоюз вообще готовы и в огонь, и в воду, а за своих товарищей по команде – только в огонь.

Пока лжекурьер с потерянным видом бродил по комнате, уговаривая себя довести дело до конца, Анна-Лиза очухалась и впервые в жизни перепугалась настолько, что на несколько секунд просто оцепенела. Перед ней был не вор, не пьяный придурок, а явный маньяк, от которого неизвестно, чего и ждать. И вот теперь этот маньяк ждёт, что она поднимется на ноги и попытается как-то защищать своё добро, а у него, небось, и пистолет за пазухой имеется, если не граната!

Эта воображаемая граната привела девушку в чувство не хуже, чем ведро ледяной воды. Распрощавшись со своей уютной комнаткой, которую скоро разнесёт на миллионы маленьких кусочков, и со всем скарбом, которому уготована та же участь, и с утюгом (единственной памятью о родном доме, будь он неладен), Анна-Лиза дождалась удобного момента, когда маньяк с гранатой отошел от входной двери, и рванула напрямик, через коридор, через прихожую с дурацким пыльным гобеленом, на улицу, к велосипеду, и прочь отсюда. Прости, бабушка Грета, тебе придётся искать нового жильца.

Когда нерасторопный боец выскочил на крыльцо, ни Анны-Лизы, ни её велосипеда уже не было видно. Позабыв обо всём, она мчалась к дому старика Эрикссона, чтобы доучиться, если он будет столь добр и простит её самоуверенные выходки. Тьфу, вспоминать противно – дайте мне только настоящее дело, уж я с ним разберусь! Разобралась, ай, молодец!

– Живая? – холодно поинтересовался учитель. – Тогда ноги вытри.

Потом развернулся и ушел к себе. Анна-Лиза попыталась догнать его, но ветхий половичок, лежавший у входной двери, удержал её на месте, как хороший магнит, так что самонадеянной молодой львице пришлось полдня проторчать в прихожей, покорно отвечая на все вопросы Эрикссона и полируя ставшие уже абсолютно чистыми подошвы ботинок.