Тринадцатая сказка

Тут кот приостановился, поглядел направо, налево. Наконец, что-то заметив, он скользнул в том направлении, и я потеряла его из виду.

Заинтригованная, я также дошла до арки и осмотрелась.

Зимний сад выглядит очень по-разному в зависимости от сезона и от времени суток. Обычно он оживает при свете дня, тогда как ночному гостю нелегко оценить его прелести по достоинству. Сейчас было слишком темно, чтобы увидеть распластанные низко над черной землей листья чемерицы; слишком рано для цветения подснежников; слишком холодно для того, чтобы волчеягодник начал испускать свой легкоузнаваемый аромат. Правда, уже близился срок виргинской лещины, чьи ветви очень скоро должны были покрыться трепещущими желто-оранжевыми кисточками, но пока что ее главным украшением являлись сами эти ветви, перевитые в изящном кружевном узоре.

А внизу, под этими ветвями, я разглядела контуры согнувшейся человеческой фигуры.

Я замерла на месте.

Фигура деловито ковырялась в земле, выдыхая клубы пара и сопя от усердия.

Очень медленно и долго тянулась та секунда, в течение которой я попыталась осмыслить факт присутствия еще одного человеческого существа ночью в саду мисс Винтер. Некоторые варианты я отбросила сразу, не тратя ни доли секунды на их обдумывание. Это не мог быть Морис. Хотя его появление здесь и представлялось более вероятным, нежели чье-либо еще, но сейчас я видела перед собой не его жилистую фигуру и характерные для него скупые, выверенные движения. Это не могла быть Джудит. Аккуратная, сдержанная Джудит с ее безупречно чистыми ногтями, гладко зачесанными волосами и начищенными туфлями – и вдруг копается в грядке посреди ночи? Исключено. Итак, эти две кандидатуры отпали с ходу.

Посему на протяжении всей этой долгой секунды я добрую сотню раз прокрутила в голове только две мысли: «Это мисс Винтер» и «Это не может быть мисс Винтер».

Это была мисс Винтер, потому что – потому что это была она. Я ее узнала. Я ее почувствовала. Несомненно, это была она.

Это не могла быть мисс Винтер. Мисс Винтер была разбита болезнью и передвигалась только в инвалидной коляске. Мисс Винтер не смогла бы выдернуть сорняк из грядки, не говоря уже о том, чтобы, сидя на корточках, рыть землю с такой неистовой энергией.

Значит, это была не мисс Винтер.

Кто же тогда это был в таком случае?

Первая секунда замешательства медленно прошла. Следующая секунда промелькнула, как вспышка.

Фигура прекратила свою возню… поднялась… повернулась… И я все поняла.

Глаза мисс Винтер – яркий, неестественно зеленый цвет.

Но лицо не мисс Винтер.

Это было даже не лицо, а просто кусок плоти, покрытый шрамами, испещренный темными пятнами и прорезанный глубокими трещинами – гораздо глубже обычных морщин. Щеки напоминали два печеных яблока неодинакового размера. Губы были перекошены, причем с одного края они сохранили безупречный изгиб, намекавший на былую красоту, тогда как на другой половине лица их заменяли туго закрученные белые жгуты шрамов.

Эммелина! Сестра-близнец мисс Винтер! Она жива! Она обитает в этом доме!

В голове у меня все смешалось; кровь гулко стучала в моих висках. Она смотрела на меня не мигая; при этом чувствовалось, что ее наша встреча потрясла не так сильно. Однако и для нее потрясение не прошло бесследно. Мы обе застыли, словно пригвожденные к месту.

Она первой пришла в себя. Подняв черную, покрытую грязью руку в подобии предостерегающего жеста, она хриплым, скрипучим голосом выдала серию каких-то невразумительных звуков.

Моя реакция была замедленной; в замешательстве я даже не смогла произнести ее имя до того, как она развернулась и торопливо пошла прочь, горбясь и наклоняя тело вперед. Откуда-то из тени появился кот и, преспокойно потянувшись, последовал за ней, не обращая на меня внимания. Они прошли под аркой и исчезли. Я осталась в одиночестве перед клочком изрытой земли.

Ох уж эти лисицы!

После их ухода я могла бы убеждать себя, что все это мне привиделось. Что я ходила во сне и что под влиянием историй мисс Винтер мне приснилась ее сестра, которая сиплым шепотом передала мне какое-то зашифрованное послание. Однако я знала совершенно точно, что это произошло на самом деле. И хотя она была уже вне пределов видимости, до меня доносилось ее пение. Все тот же раздражающе монотонный фрагмент из пяти нот: «Ла-ла-ла-ла-ла».

Я стояла и слушала, пока звуки не растаяли вдали.

И, только теперь почувствовав, как замерзли мои руки и ноги, я направилась в дом.

ФОНЕТИЧЕСКИЙ АЛФАВИТ