Тринадцатая сказка

— В ту самую ночь, когда меня нашли, здесь был большой пожар. Мне об этом рассказала миссис Лав, когда мне было уже лет девять. Она подумала, что это не простое совпадение, потому что от моей одежды в ту ночь пахло дымом. Вскоре после ее рассказа я пошел взглянуть на старый дом и с той поры продолжаю сюда ходить. Позднее я отыскал статью о пожаре в архиве местной газеты. Дело, собственно, в том…

Его голос звучал негромко и ровно, однако легкая смена тембра указывала на то, что сейчас он произнесет нечто чрезвычайно для него важное — нечто столь бережно хранимое в тайниках сердца, что он вынужден скрывать это под напускным равнодушием из боязни не встретить понимания и сочувствия в слушателе.

— Дело в том, что я узнал это место сразу же, как только сюда пришел. «Это мой дом, — сказал я себе тогда. — Здесь я родился». И я был в этом совершенно уверен. Я просто знал это, и все.

Под конец Аврелиус не сумел выдержать нарочито небрежного тона, и его голос предательски дрогнул.

— Конечно же, мне никто не поверит. У меня нет серьезных доказательств — только совпадение дат и упоминание миссис Лав о запахе дыма. И еще моя убежденность.

— Я вам верю, — сказала я.

Аврелиус прикусил губу и насторожился, искоса поглядывая на меня.

Необычный туман, в котором сегодня произошла наша встреча, и откровенные признания Аврелиуса, — все это настроило меня на доверительный лад. Неожиданно мне захотелось поговорить о вещах, о которых я никому до сих пор не рассказывала. Нужные слова моментально возникли у меня в голове и начали выстраиваться во фразы — длинные шеренги фраз, сгорающих от нетерпения, готовых сию же секунду сорваться у меня с языка. Создавалось впечатление, будто все они годами дожидались именно этого момента, заранее планируя свой выход.

— Я вам верю, — повторила я, чувствуя, как все сильнее рвутся наружу слова. — Такое бывает и со мной. То же самое чувство: как будто ты помнишь вещи, которые ты не должен и не можешь помнить. Нечто, лежащее за пределами человеческой памяти…

И вдруг я снова увидела это! Краем глаза: быстрое, едва уловимое движение.

— Вы заметили это, Аврелиус?

Он вслед за мной оглядел ряд кустов, некогда бывших самшитовыми пирамидами.

— Нет. А что я должен был заметить?

Оно исчезло. А может, и не появлялось вовсе.

Я обернулась к Аврелиусу, но вся моя решимость уже улетучилась. Подходящий для откровенности момент был упущен.

— А ты знаешь свой день рождения? — спросил Аврелиус.

— Да, знаю.

Сложившиеся в моей голове фразы распались на отдельные слова и канули обратно в подсознание, где они пребывали в спячке все предыдущие годы.

— Можно, я запишу дату? — спросил он обрадованно. — Тогда я смогу послать тебе поздравительную открытку.

Я попыталась улыбнуться.

— Мой день рождения будет скоро.

Аврелиус раскрыл записную книжку-календарь в синей обложке.

— Девятнадцатого декабря, — сказала я, и он сделал пометку карандашом, который в его огромной руке смотрелся как зубочистка.

Как миссис Лав распускала вязанье

На смену туману вскоре пришел дождь. Поднимая на ходу капюшоны, мы поспешили к часовне и, ненадолго задержавшись на паперти, чтобы отряхнуть с одежды дождевые капли, вошли внутрь.

Мы уселись в первом ряду скамей, перед самым алтарем, после чего я довольно долго — пока не закружилась голова — разглядывала белый сводчатый потолок.

— Расскажите о том, как вас нашли, — попросила я. — Что вы об этом знаете?

— Я знаю об этом только со слов миссис Лав. Ее историю я помню почти наизусть. Если хочешь, могу пересказать. — Я кивнула. — Да, еще у меня есть кое-какое наследство — оно осталось с тех времен.

— Наследство?

— Правда, я не уверен, можно ли его так назвать. Это не совсем то, что люди обычно имеют в виду, говоря о наследстве… Хотя чего там описывать. Я тебе его покажу, только попозже.

— Это было бы здорово!

— Да… Видишь ли, я тут подумал, что девять утра — это, выходит, вскоре после завтрака, то есть чуток рановато для новой трапезы, и… — Он было замялся, но со следующей фразой лицо его прояснилось. — И тогда я сказал себе: пригласи Маргарет в гости к одиннадцати часам. Свежая выпечка и кофе — как тебе это? К одиннадцати ты как раз успеешь проголодаться. Заодно взглянешь на мое наследство. Хотя там и смотреть-то особо не на что.

Я охотно приняла его приглашение.

Аврелиус извлек из кармана очки и стал рассеянно протирать стекла носовым платком.

— Теперь, значит, история… — Он набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул. — Я постараюсь передать все так, как мне рассказывала миссис Лав.

На лице его появилось безучастное выражение: как это водится у настоящих рассказчиков, он исчезал, уступая место собственно повествованию. И он начал рассказ, и с первых же его слов мне послышался голос самой миссис Лав, восставшей из тлена, чтобы поведать свою историю.

* * *