Тринадцатая свеча. Мой визит на Венеру

Это заботило меня, потому что мои дорогие монахини и церковь учили тому, что все это очень плохо, и взамен предлагали мессы, молитвы, конфеты, работу, все, что угодно, только бы сделать меня таким, как все. Не потому, что я этого хотел, но так много людей говорили мне, что я не прав… Не входя в детали, учтите, потому что я ЗНАЛ, что не посмею сказать им, что я действительно чувствовал. Я всегда выступал в роли слушателя, чтобы лучше понять их, и я знал…

В тринадцать лет я ушел в монастырь, чтобы стать монахом и порадовать тем самым маму, но я знал, что это был неверный шаг, и ушел оттуда через полтора года. Я должен был заботиться о себе сам, потому что моя семья сообщила, что не сможет мне помогать. Началась Депрессия. Это значило, что я могу исходить в школу, если не хочу, потому что должен работать, и, конечно же, будучи нормальным, здоровым мальчишкой, я не хотел ходить в школу. (Тем более, что я там никогда особенно не блистал.) И я отправился в большой город искать счастья. Какое-то время я собирался стать моряком и плавать по морям, я даже спрятался однажды в танкере, но, прислушавшись к здравому смыслу (или страху), выбрался оттуда до отплытия. Потом я собирался отправиться в Аризону, чтобы драться с индейцами и негодяями.

Я любил лошадей и умел с ними обращаться, поэтому вполне годился на эту роль, но мысль о том, что мне придется преследовать людей, которые могут мне понравиться, заставила меня отказаться от этого плана. Будучи искателем приключений, я постоянно перемещался в поисках задушевного друга и новых открытий.

К тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать, я уже знал три очень важные вещи. Первое: все – мужчины, женщины, дети – любили меня и тянулись ко мне. Кроме того, все мне доверяли и были со мной откровенными. Я был слушателем и утешителем почти для всех, с кем когда-либо сталкивался. Это открыло мне доступ почти во все сферы жизни. Среди моих друзей были (а некоторые остаются и сейчас) богатые и бедные, бандиты и священники. Второе: я узнал, что я гомосексуалист. Я пытался принудить себя к гетеросексуальной жизни (сексуально), но она всегда казалась мне нечистой, тогда как с себе подобными это было так духовно и хорошо, как только можно себе представить.

Третье: я понял, как мне повезло и какие серьезные обязательства были у меня перед другими, потому что я был сильным, уверенным, нормальным, раскованным и во мне нуждались. Но тут возникала серьезная проблема. Это накладывало на меня обязательства, к которым я не был готов, обязательства перед человеческими чувствами. Я узнал, что, как любой другой, могу больно ранить людей, если не буду очень осторожен. Я также обнаружил, что очень много мальчишек моего возраста изо всех сил боролись против своей гомосексуальности, старались так, что совсем запутывались. Некоторые шли на преступления, чтобы доказать, что они мужчины, некоторые сдавались и вели себя, как девчонки, другие погружались в какие-то мрачные внутренние глубины.

Я знал, что каким-то образом могу им помочь. Единственным известным мне способом было заводить как можно больше друзей и позволить им просить меня о помощи. Имея склонность к трущобам, я много времени проводил в игорных домах и в местах постоянных встреч. Но мне нужна была также стабильность богатых, и я часто ходил в «высший город». На жизнь я зарабатывал фотографией и разными искусствами, хотя не брезговал любой работой, и мне она всегда нравилась, особенно если я брался за нее впервые. Началась война, и я записался во флот. После увольнения работал в молодежных лагерях и исправительных колониях, но это никогда не приносило тех результатов, как при случайной встрече с кем-то, кому я был действительно нужен… Я хочу заметить, что в моей жизни было больше гетеросексуалов, чем гомосексуалистов, но я никогда не открывался им. Не потому, что стеснялся, просто многие потеряли бы ко мне доверие и не смогли бы понять.