Тринадцатый

Любое волшебство не возникает просто так, от взмаха руки или другой человеческой энергии. То бишь энергия хомо сапиенс магию производить не способна в силу законов мироздания. К появлению любых чудес – причастен кто-то из потустороннего мира! Так в ста случаях из ста. Однако, всякий чудотворец – это народный герой, и источник происхождения силы никого не волнует. Кроме Церкви. Обычно священники ставят сотворителя чудес перед фактом: кто не с нами, тот против нас. Старец с церковью дружил, и посему его волшебство было объявлено богоизбранным.

Итак, шёл-шёл чудотворец, и дошёл до стольного града Санкт-Петербурга. Он был принят и обласкан при Дворе, правда, зачем, старец и сам вначале не въехал. Потом дошло.

Волшебство – это не равнобедренный треугольник, и имеет столько углов, сколько захочет. А не захочет, так заставим. Ну, или попросим. Папа-дьявол радовался успехам своего ребёнка, и готовил его в преемники. В преисподней молятся на насилие, поэтому стать местной иконой довольно просто, ведь ломать не строить. И не важно что именно под слом – дом, семья, нервная система или государственный строй…

Старец в итоге сломал всё и везде. Нахрен.

* * *

Незадолго до 1917 года, томный вечер свёл в кабаке волшебника и французского гувернёра. Они накушались водки с пивом, и съели пуд соли. И подружились настолько, что Мориц стал доверенным камердинером. Француз взял на себя бытовую заботу о треклятом старце: чистил ему галоши, подавал обед и таскал девок из публичного дома. Он всюду ездил за волшебником и был в курсе его дел. Всё видел и всё знал. Ухаживал за чудотворцем и наблюдал, как возбудитель в умелых руках меняет мир.

Возбудитель теперь не только брызгали, а также пили и нюхали, им мазались, мылись и даже кололи в вену… макали как соус и добавляли в салаты. В итоге произошла Первая мировая война… а параллельно уничтожению наций – шабаш на костях славянского народа. Апофеозом возбуждений стал приход Антихриста, замаскированного под Мессию. Русского царя убили, и транспортировали монаршую душу в геенну.

– Пора валить! – актуальность клича никогда не была под вопросом, для волшебников из числа мерзавцев тем паче. Старец ушёл следом за царём.

Когда старец уехал в иной мир на ПМЖ – то Мориц записал по-французски рецепт зелья для потомков, и зарыл клочок бумажки в саду (в стеклянной банке), у кривого дерева. Потом камердинер затерялся в Истории, как и закопанный им рецепт.

* * *

Спустя сто лет, дурман возбудителя целиком растворился в кислороде. Однако, добро и зло всегда ходят парой. Некий блондинистый студент, лазая на просторах Сети – нашёл магический рецепт в открытом доступе, на одном из форумов для ботаников.

– Супер! – воскликнул студент, разглядывая буквы сквозь очки. – Возбудитель, который изобрёл тот самый волшебник!.. Эге-гей!..

А волшебник усмехнулся, глядя на очкарика из глубин Интернета. Ведь именно он перенёс рецепт из тайника под деревом на «Форум гениев», и сунул его ботанику под нос. Чуть позже сын дьявола принял облик милого зверёныша и нанёс очкарику личный визит. С определённой целью, разумеется.

2. Беспардонный котик

Квартира была трёхкомнатной – две спальни и гостиная кухня. Располагалась по адресу: улица Гарибальди, дом № 6. Юго-запад Москвы, – наиболее престижный и экологически чистый район столицы!

Одна из комнат представляла собой нечто среднее между научной лабораторией и спальней. На деревянном письменном столике вповалку лежали ингредиенты для опытов, беспорядочно выстроились колбы, сбоку от них примостилась ма-аленькая мензурка, нежилась в собственном тепле химическая паяльная лампа, валялись спички, тёрка для овощей и ириски. Рядом со столом – настенная полочка, на ней ровным рядком – батарея фигуристых флаконов с пульверизаторами, поблизости ворох этикеток, нарезанных из тетрадки в линейку. Рядышком громоздилась десятилитровая бутыль, – внешне деревенская тара под самогон, наполовину заполненная жёлтой жидкостью.

На принадлежность к спальне указывал неширокий диван и прикроватная тумбочка. Напротив ложа, у противоположной стены – кресло-кровать в сложенном виде. В наличии и платяной шкаф.

Панорамное окно – перед столом, римская штора поднята. На подоконнике – ноутбук.

Миша Зайцев находился как раз на границе лаборатории и спальни, стоя между столом и диваном, – он сосредоточенно мешал в «ГлавКолбе» мутную пузырящуюся смесь. Нахмуренный лоб блестел азартом, профессорские линзы очков лучились солнечными зайчиками, белые кудри лихо торчали куда хотели. Белый халат облегал угловатую фигуру. Миша напевал под нос бодрую песенку и кутался счастьем. В двадцать лет это делать особенно просто!

– Привет, ботаник! – прервал исследовательский экстаз ироничный напористый голос. Голос стукнул по барабанным перепонкам сзади, возвращая учёного из радужного будущего в унылое настоящее. Зайцев прервал мотив и с неохотой глянул через сутулое плечо взад, увидел открытую дверь, в проёме гылился стройный брюнет-красавчик, тоже лет двадцати. В руке – рюкзачок, в глазах – любопытство.