Тринадцатый

Обстановка гостиной состояла из дивана с двумя мягкими, глубокими креслами по бокам. Перед диваном, на четырех колёсиках, покоился персидский столик. Напротив, возле окна, телевизор с огромной плазмой. Рядом с сервантом чёрного дерева – проход в другие комнаты. Пол застелен мягким ковром. Царила атмосфера… нет, не роскоши, а некоего аскетизма человека, что не гонится за роскошью в быту, несмотря на явное наличие солидных денег. Исключая гонки за предметами туалета. Уже упомянутый пеньюар стоил (на взгляд любого законодателя мод) не меньше, чем обстановка всей гостиной.

– Может… чаю? – растерянно пролепетала апостол.

– Может, обнимемся для начала? – предложил Благодатный. Он с иронией глянул на потерянную ученицу. Бенедикт предусмотрительно выскочил прочь, и на кухне загремели сковородки, чашки, ложки-поварешки.

– Да, да, давно так не виделись… – промямлила Иделаида.

Властелин и апостол шагнули навстречу друг другу.

– Ну, как ты? – Благодатный сжал ученицу в объятиях, ободряюще улыбнулся. – По благодати? – Он отпустил разведчицу, попробовал заглянуть в глаза. Не получилось, Иделаида прятала взгляд. Она неловко держала господина за талию, не выпуская револьвер.

– Ты так неожиданно появился, – просипела Иделаида, отстранилась со склоненной головой, и засуетилась. – Ты присаживайся. Короче… я сейчас переоденусь, чай соображу.

Апостол убежала вон.

Благодатный задумчиво пожевал губами, прошёлся по ковру, тронул пальцами букет искусственных незабудок, стоящий в вазе на столике.

– А где мой товарищ? – спохватился он и позвал. – Эй, святой Бенедикт!

– Я здесь, Владыко, – рыжий карлик возник на пороге.

– Ты где был? – удивился Учитель.

– На кухне. Не хотел мешать вашей встрече.

– Ты руку поранил?

– А, это… – Бенедикт взглянул на ладонь. – Так… это не кровь, – он облизал пальцы, – а икра… красная.

* * *

В гостиной, посреди персидского столика, стояла коробка с тортом, рядом чайник, сахарница, стакан с водой, две чашки с чаем. На диване сидели Хозяин и его слуга. Апостол, сменившая пеньюар на длинное серое платье, расположилась на кушетке сбоку. Перед Иделаидой находилась тарелка с почти нетронутым куском торта, ученица рассеянно помешивала ложечкой простывший чай.

Благодатный, сложив руки на груди, смотрел на апостола, закинув ногу за ногу и откинувшись назад. Бенедикт же не терял даром времени! С ужасающей быстротой, без помощи столовых приборов, он поглощал огромный кусище торта!

– Короче, высадилась я… – с паузами рассказывала Иделаида, то и дело пыхая тлеющую сигарку. Она говорила, не поднимая глаз, но уверенно, с нотками превосходства. Так говорят люди, знающие себе цену. – Вошла в контакт с людишками, сочинила легенду… Обстроилась… Много чего пережила на самом деле… Борьба за власть – ответственная штука!

– Да ладно! – хмыкнул Бенедикт, на миг отрываясь от торта.

– Лгать Благодатному без смысла, – просто заметила апостол и продолжила с достоинством. – Сейчас я – первый человек в Питере! У меня есть сын – моя надежда и мой светоч. Взяла из интерната… Сынуля не подкачал, умничкой вырос!.. Имею отлаженный бизнес, приносящий твёрдый доход. Всё хорошо у меня на самом деле. Вот!

Благодатный, не меняя позы, выставил ладонь вверх. Стакан с водой поспешно прыгнул в руку, Властитель отпил немного:

– Чем торгуешь?

– Историческими зданиями – очень прибыльный бизнес! Не, храмы не трогаю, ты не думай, – заранее оправдалась Иделаида. – Всё равно история ветшает, а коммерсы… купцы, короче, они упасть в разруху зданиям не дают, заботятся, ведь не для блажи они платят миллионы за особняки… я благодеяние по сути делаю… Питеру и… людям.

– Сама себя успокаиваешь? – уронил Благодатный с усмешкой.

– А как побочный вариант – содержу продуктовый рынок, – апостол сделала вид, что не слышала последнюю реплику. – На Малой Фонтанке. Сбываю продукты земли и колбасу. Вот как-то так. – Иделаида глянула на Повелителя исподтишка и уткнула взор в чашку.

В комнату пробились первые лучи солнца – начало светать!

– Кто такой Ксень? – неожиданно спросил Благодатный. Он спустил ноги на ковёр, придвинулся к столику, поставил свой стакан с водой на место.

– Такая… Ксеня… она такая курва, – зло выпалила Иделаида, жуя сигарный кончик. – Её род здесь руководил, ныне его нет… совсем… пришла я. И… и вот ей завидно, что я рулю, а не она, как вроде наследница по крови… Типа мой сын вор, а я алкашка… А я в жизнь не пила водярку, истинный крест! Распускает слухи, короче. Один раз ряженых лесбиянок прислала, с фотографом, хотела меня опозорить…

– Лес-би… что? – спросил Благодатный.

– Не бери в голову, – усмехнулась Иделаида. Подумала немного и добавила. – Теперь и опасаюсь провокаций. Если что – то свинца за мной не заржавеет! Охранники то у меня есть, для парадного вида, но в быту они мне только помеха, одной комфортней. – Апостол зевнула. – Короче, сучка она нескладная, но да Бог с ней… – Дамочка похрустела суставами на руках. Пренебрежительно скривила отёкшее лицо.

Бенедикт прикончил торт, облизал пальцы, отёр руки о свой халат, подпрыгнул с места: