Тринадцатый

– Хорош слюни разводить! То, се. Рассуждаешь о том, с чем не сталкивался и чего не видел. По-моему, ты сам в Бога не веришь. Да и вообще, зачем в него верить?! Он мне ничего хорошего за всю мою жизнь не сделал! Ни миллиона денег не нашел, ни жену-красавицу! Вообще ничего! – ворвался в разговор Семеныч.

– Поразительно!

– И что здесь такого поразительного? Я говорю, как оно есть. Вымышленный мужик с бородой должен накормить мою семью? Что-то я не вижу протянутой им руки помощи!

– Разве он вам чем-то обязан? По-моему, Бог и так сделал для вас слишком много, даровав жизнь, которую, как я вижу, вы не цените. Впрочем, вы все равно не верите в него. Или, чтобы вы поверили, нужно превратить воду в вино и пройтись по воде? А быть может, накормить куском хлеба всех нуждающихся? Вот, помнится мне, жил очень давно на свете один человек и звали его Фома. Он тоже не верил, что Иисус воскрес, пока не увидел пробитые руки Христа и рану от копья на живом спасителе. Он оплошал всего один раз, а теперь его только так и зовут – Фома неверующий. Одна ошибка заклеймила его навечно. Для веры не нужны доказательства. А без веры угодить бородатому мужику, как вы говорите, невозможно, ибо просто необходимо, чтобы приходящий к нему веровал.

– Ну, ты и сказанул! Я бы тоже поверил, если б его увидел, а так… Правильно говорят, что религия – опиум для народа! – Семеныч толкнул Виктора в бок. – Правильно?

– Угу, – промычал тот.

– Значит, все-таки не верите? Не поверите даже, если я джигу для вас на небесах станцую? Или, быть может, увидев меня танцующим на облаке, вы все-таки согласитесь с тем, что Бог и дьявол существуют?

– Что ты заладил: верим, не верим? Тебе-то что до этого?

– О, данный вопрос имеет очень большое значение для меня, можно даже сказать, жизненно важное.

– Это почему? – поинтересовался Виктор.

– Сколько себя помню, столько человеческие души принадлежали или Богу, или дьяволу. А теперь, пообщавшись с вами, я даже не знаю, куда попадает душа после смерти и что ее дальше ожидает.

– Да никуда! – парировал водитель. – Помер человек, и дело с концом. В деревянный ящик его засунули, родственники над ним порыдали, и труп в землю! А бывает и такое: останется у покойника какое-либо имущество, ну, дом, к примеру, так родственнички из-за него готовы глотки друг другу перегрызть, лишь бы дом этот к рукам прибрать.

– Да вы что? – наигранно удивился Анатас. – Не может быть! Неужели среди людей встречаются такие, которые не чтут родства, и вот так за дом? Сказано же в Библии: «Да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники».

– Библия?! Ха! Брат сестру придушить готов за халяву! Родители копили-копили, и бах – нет их. И вот уже каждый готов урвать кусок побольше да пожирнее! И поперек горла он ни у кого не встанет. Библия? Если б по ней жили… У нас по законам не живут, а ты – по Библии!

– Вы меня пугаете. Я думал, такое только в новостях передают.

– Еще и похуже бывает. Вы, наверное, мало о людях знаете? – подхватил Виктор.

– Может быть, может быть. Чужая душа – потемки, – тихо выдохнул попутчик. – А нам еще далеко ехать?

– Уже рядом, километров десять осталось. А что, ты куда-то спешишь? – спросил Семеныч.

– Конечно, хоть времени у меня гораздо больше, чем у вас.

– Ну, раз времени у тебя навалом, так что ж спешить-то?

– Спешить нужно всегда, ибо ничем не может человек распорядиться в большей степени, чем временем. Я не привык опаздывать, даже к своим подданным, которые, наверняка, меня уже ждут.

– А у вас есть подданные? – Четырин поднял брови.

– Я же не могу выполнять всю работу сам. У каждого есть подданные, даже у него, – Анатас указал наверх.

Семеныч посмотрел на Виктора и повертел пальцем у виска. Четырин с ухмылкой кивнул. Дискуссия в кабине прекратилась. Черное облако окутало КамАЗ. Леденящий холод медленно пополз по ногам.

– Брр! Вот это минус! Слышь, Семеныч, ты бы печку что ль побольше включил.

– Да она и так на всю! Долбаная погода! – проревел водитель.

– Не любят вас здешние места. Наверное, натворили что-нибудь в этих краях? – спросил попутчик.

Водитель и экспедитор переглянулись.

– С чего это ты взял? – сглотнув слюну, пробурчал Семеныч.

– Вы сколько лет за рулем?

– А тебе это зачем? – настороженно спросил водитель, ожидая подвоха со стороны собеседника.

– Простое любопытство.

– Ну, допустим, лет двадцать шоферю, – с гордостью ответил Семеныч.

– Двадцать лет – это большой срок. А вы не задумывались над тем, что каждый ваш рейс может стать последним?

– Вот чудак-человек! Я тут каждую кочку знаю. У меня стаж больше, чем у тебя волос. Да я по дорогам ездил, когда ты еще под стол пешком ходил.

– Под стол пешком? Вы, наверное, меня с кем-то путаете. Мне даже неловко. Я и под столом, – слегка возмутился Анатас. – А знать тут каждую кочку просто невозможно.

– Послушай, такое ощущение, что ты из глуши приехал! Ты сам-то понимаешь, чего мелешь?! То про Бога, то про дьявола, то дурака из себя строишь. Что за чушь ты городишь?