Тринадцатый апостол

– «Единое сознание» – интересная штука. Нигде не печатался? А зря. Похоже я второй читатель твоего труда после тебя. Классно всё зашифровал, только удалить это из ноута забыл. Надеюсь копию хранишь? А ноут у тебя раритетный – 13-е поколение! Лет 200 назад это была бомба. – прочёл Бэй надпись на задней стороне конверта и чиркнул зажигалкой, сжигая последнюю улику. – Сука ты, Савач. Сука шпионская, – с добродушной улыбкой прошептал он, глядя на хищный огонёк, пожирающий бумагу.

Ранним сонным утром его «Грэнвэй» стоял за кустами в кювете неподалёку от круглосуточной закусочной торговой сети «Пиндосальдс и точка».

Бэй, откинувшись назад, дремал на седушке. В руках он держал недопитую бутылку крепкого пива. Ему снова снился тот самый сон в котором он бежал по деревенской пыльной дороге, щёлкая ивовым прутиком по земле. Внезапно ему дорогу преградила выросшая из-под земли незнакомая высокая женщина в нарядной древней одежде с замысловатым вышитым разноцветным орнаментом. Он встал перед ней как вкопанный, а она с улыбкой посмотрела на него. На её плечах сидели две огромные красивые птицы с человеческимим лицами.

– Кто ты? – спросила она его.

– Бэй.

– Бэй – твоё временное имя, но кто ты на самом деле?

– Не знаю.

– Знаешь. Ты всё знаешь. Иди к нам, – она нежно протянула к нему свои белоснежные руки. – Иди к нам и ты всё узнаешь… Иди к нам! Иди к нам!

– К нам! К нам! К нам! К нам! – вторили ей две птицы, размахивая крыльями.

– Гам-гам! Гам-гам!

Бэй открыл глаза и выглянул из кабины: справа от его машины на задних лапах сидел мохнатый беспородный чёрно-коричневый пёс и беззлобно лаял, дружески глядя в его глаза.

– Откуда ты здесь, чёрт возьми? – удивился Шэнсон. – Вас беспризорников уже лет двадцать как в природе не существует ни возле гаражей, ни возле закусочных. Кто ты, псина?

После этих слов псина с интересом посмотрела на него, повернув голову набок и высунув наружу алый язык. Белое пятно шерсти вокруг правого глаза резко выделяло этого пса среди остальных. Хотя, никаких остальных поблизости не наблюдалось.

– Жрать хочешь, попрошайка? – Бэй нащупал на соседнем сиденье кости с недоеденным куриным мясом и выкинул всё это в окошко. – Жри, белоглазый.

Пёс, вежливо виляя хвостом, пригибая голову к земле, подошёл к угощению, обнюхал его и принялся деловито кромсать кости, благодарно поглядывая на Бэя. Шэнсон, открыв бутылку недопитого пива, с удовольствием прикончил остатки, швырнул пустую ёмкость в окно и, крикнув на прощание: «Приятного аппетита, пёсик!», врубил зажигание, вдавил педаль газа в пол и, следуя советам навигатора, направился к воронке не по дороге, а по бездорожью, прикрываясь редкими чахлыми деревцами, кустиками и сухими треснувшими камнями.

Он ехал, поглядывая в боковое зеркало заднего вида. Хвоста за ним не было, но если бы он высунул голову наружу и посмотрел назад и вверх, то увидел бы неотступно летящую вслед за ним птицу с человеческой головой. Птица то смело летела вперёд, не скрываясь ни от кого, то вдруг, взмахнув крылом перед своим лицом, исчезала, становясь невидимой.

Глава 21

Продолжение банкета

– Матушкиной червивочки с утречка, с вашего позволения, братец, а то головушка раскалывается…– Эммануил не особо церемонясь, шустро наполнил всем маленькие стопочки. Себе же он налил большой гранённый стакан. – Ну-тес. Будем здравы, господа!

Не дожидаясь ответа, он молниеносно опустошил его, грациозно оттопырив мизинчик, поставил стакан на стол, заел кусочком колбаски.

– Мамина червивочка? – задумчиво уточнил его московский братец.

– Мамина…Берёг на всякий важный случай и вот он настал, Панкратий.

Скорбно склонив голову, оба с минуту помолчали: худенький Эммануил и крепко сбитый квадратный крепыш Панкратий.

– Я вот одного не пойму, братец. – нарушил молчание Панкратий. – Какого чёрта ты тут делаешь? Нешто могилы родительские стережёшь? Я же в фирме по гидроизоляции пятый год работаю. Сам своей головой туда пробился, бригадиром устроился. У нас контракты пожизненные: метрополитен, тоннели, подземные переходы. РЖД, мосавтодор – да мы в золоте купаемся! Основных работников немного, все остальные на аутсорсе да по найму. Что скажешь?

– Скажу то же, что и тогда – тута Родина моя.

– Вот чудак-человек! Ну хоть вы-то, господа, помогите ему прозреть разумом! Котофей Григорьевич, Константин Константинович! – громогласно обратился к ним за поддержкой Панкратий.

– Ежели душа возжелает на оном месте остаться, то ничем её не сдвинуть, товарищ Панкратий. – осадил его кот. – Такова натура, таков ход мыслей, направление души, так сказать… – внезапно застыв, кот широко зевнул, уткнулся носом в тарелку с салатом и захрапел.

– Тьфу ты… – беззлобно раздосадованный Панкратий сам себе налил матушкиной червивки и, не чокаясь, выпил. – Вытащите вы его из салата, он же задохнётся. – обратился он к Кощею с клубком.

– Можа на могилки сходим? – робко предложил Эммануил. – Пора бы проведать матушку с батюшкой.

– Пожалуй, пора. – согласился с ним брат.