Тринадцатый апостол

Гил кивнул в знак согласия. В любом случае, они нуждались в горючем, но его беспокоило еще кое-что. Остановка даст ему возможность проверить свои подозрения. Нет нужды до того говорить ей что-либо. Да, совсем незачем, решено.

— Итак, что ты думаешь обо всем этом? — спросил он.

— Трудно сказать, — ответила она. — Мой арамейский неплох, но грубоват, а переводческие программы совсем бесполезны. Если второй ребенок окажется… Лучше скажи, что думаешь ты?

Гил поправил зеркало заднего вида и в десятый раз за довольно короткое время внимательно оглядел дорогу у них за спиной.

— Видишь ли, я полагал, что в основе текста найденного нами свитка лежит чья-то автобиография. По крайней мере, Элиас недвусмысленно намекал на то в своем дневнике. Тем не менее автор повествует о ком-то и ни слова не говорит о себе.

— Он и не собирался, — сказала Сабби.

И тоном слишком уж самодовольным, по мнению Гила; принялась выкладывать все, что знала, о причинах появления на свет текстов от третьих лиц. По всей вероятности, заявила она, история, изложенная в свитке, является все-таки автобиографической. Однако две тысячи лет назад никто и не подумал бы описывать свою жизнь от первого лица. Рассказ всегда велся как бы о ком-то. Термин «первое лицо» вообще не был известен.

— Представь себе евангелия Нового Завета. Подумай, как бы странно звучало, если бы Лука написал: «Итак, в тот день мы с Иисусом обсуждали то-то и то-то, а эта женщина подошла к нам…» В те времена все излагалось так, словно свидетелем каких-то событий был некто, а не автор, хотя тот мог лично принимать участие в них. Даже спустя тысячу лет Элиас описывал сожжение на костре своего названого брата точно в той же манере, и лишь последняя часть рассказа, где он повествует о своих чувствах, выбивается из нее. Являя собой не просто что-то необычное, а нечто совершенно неслыханное. Что могли отнести к ереси, — добавила вдруг она.

— Таким образом, вполне естественно, что автор свитка повествует о собственной жизни так, словно ее прожил кто-то другой? — спросил Гил.

— Да, но учти еще, что две тысячи лет тому назад никому ничья жизнь не казалась особенно интересной. Сама идея, что биография любого из нас достойна того, чтобы остаться в истории, является современной концепцией. Если задуматься, насколько незначительным в этом плане две тысячи лет назад представлялся себе человек, то в ту пору записать историю своей жизни да еще начертать ее на медном свитке вообще никому бы и в голову не пришло, если только…

— …если только эта история не казалась исключительно важной… — продолжил Гил.

— …или кто-то в этой истории не являлся настолько важной фигурой… — подхватила Сабби.

— …что о ней нельзя было не рассказать, — заключил Гил.

— Точно.

Больше обсуждать было нечего. Приходилось ждать, что поведает свиток.

Они на скорости приближались к заправке. Гил давил на газ до тех пор, пока не домчался до съезда. Там, не включив сигнальные огни и практически не притормозив, он свернул с автотрассы.

— Эй, — встрепенулась Сабби. — Мне бы хотелось, чтобы хоть что-нибудь уцелело.

— Ты сама или свиток? — поддел ее Гил, а затем уже серьезно добавил: — Именно об этом я и пекусь.

Он продолжал смотреть в зеркало заднего вида в поисках черного городского такси, которое болталось за ними последние двадцать минут. Ни одна из машин не свернула к заправке. Гил бросил взгляд на шоссе. И как раз вовремя, чтобы заметить, как черное такси пронеслось в сторону Лондона. Очевидно, угроза существовала только в его голове.

Он наполнил бак, пока Сабби была в туалете, а затем, когда она возвращалась к машине, сделал ей знак, что тоже сходит кое-куда.

Зеленый седан не привлек бы его внимания, если бы не странное совпадение. Номерные знаки авто были красными. Как и на их машине, и на том черном такси, какое попортило ему нервы. Мочевой пузырь может и подождать. Сабби нельзя сейчас оставлять в одиночестве.

— Я думала, ты собираешься облегчиться, — заметила она, удивленная тем, что он так быстро вернулся.

— Скажи-ка мне кое-что, — попросил он, нажимая на газ. — У всех прокатных машин в Англии красные номера?

— Никогда раньше этого не замечала, — ответила она. — А что?

Не стоило волновать ее по пустякам.

— Просто любопытно, — сказал он. — Ребенком я любил возиться с автомобильными номерами. Не имеет значения.

Сабби пожала плечами и вернулась к переводу.

Он вел машину, и взгляд его был больше прикован к зеркалу заднего вида, чем к дороге впереди. Хотя никаких автомобилей позади не было, Гил знал, что их реально преследуют. Ответить же на вопрос, кто преследует их и в какой машине, он не мог. Пока не мог.

Прошло полчаса, прежде чем Гил осознал, что не заплатил за бензин, который нес его к Лондону. Он улыбнулся и пожал плечами.

«Просто добавьте это к моему списку».

ГЛАВА 39

За семнадцать лет до распятия

На полпути между Медебой и Вифлеемом