Тринадцатый апостол

– Хнычет, плачет и при этом я совсем её не понимаю.

– Бабы они все такие. Поверь мне. Ты ещё молодой. Сорок лет для мужика не возраст. Когда-нибудь она доконает тебя, как и моя. Но деваться нам некуда. Мы не живём с ней, а просто терпеливо доживаем как и ты. Дети уже большие. Сами по себе. Единственная радость это внуки, Бэй. Вот стукнет тебе шестьдесят, тогда поймёшь. Ладно. Пошли. Габрэйла заждалась.

Савач бросил пустую бутылку под именное генминовское дерево, ухватил Бэя за руку и повёл его за собой к массивным лакированным дверям входа в резиденцию президента.

По пути их следования тут и там им преграждали путь молчаливые мускулистые охранники. Бэй начинал шарить по карманам в поисках удостоверения, но охранники, увидев физиономию Савача Роланха – Главы Демократического Комитета Службы Народной Безопасности и бессменного начальника прошлой Службы Национальной Безопасности – молча кивали им головой, пропуская вперёд. Двери овального кабинета президентских совещаний Савач открыл, надавив на них плечом.

– Извините, госпожа президентша, – сказал он устало улыбаясь. – Пробки.

Президентша прервав слушание очередного докладчика, нахмурила брови.

– Мы заезжали в больницу. Прощу прощения, – уточнил Бэй и, поймав благосклонный жест президентши, втащил Савача в кабинет, усевшись с ним на свободные стулья у длиного стола.

– Продолжайте, Эрехим. – сказала она и длинноносый Эрехим Кирдос – глава гражданской промышленности – продолжил свой доклад.

– Спасибо. Садитесь. Проблемы понятны, будем с ними работать. Теперь хотелось бы услышать главу демкома информационных технологий. Гзада Тюхлер. Вы готовы?

– Я готов… – краснощёкий толстячок с трудом поднялся на ноги и, достав из кармана платок, вытер им потное лицо.

– И я готов. – съехидничал Савач. – Всегда готов.

– Вас мы выслушаем позже. – автоматически осадила его президентша, не заметив степень его «готовности».

Гзада начал свой доклад с дифирамб и поздравлений в адрес президентши, восхищался её прозорливостью и дальновидностью.

– Давайте ближе к делу, Тюхлер, – прервала она его. – Как обстоят дела с ребрендингом?

– По линии Всемирного Дэ. Ребрендинга… – он уткнулся в доклад и торопливо зашуршал бумажками.

– Дэ? Что за Дэ? Дэ Ребрендинг. Что это?

– Дэ, означает Демократический…Ну это я подсократил малость…

– Может мне вас тоже малость подсократить? – сухо спросила она.

– Лучше ему лишний жир спустить, – прошептал Саввач на ухо Бэю, дыхнув на него перегаром, но сидящие рядом его фразу услышали. Многие легонько кашлянули, пытаясь подавить смешок.

– Простите. – Гзада снова вытер красное потное лицо. – По линии Демократического Ребрендинга…– он усиленно зашелестел бумажками. – Ещё год назад Служба Национальной Безопасности по нашему проекту была переименована в Службу Народной Безопасности…Это более привычно для народа, более демократично и, в то же время, три знакомые буквы, оставшиеся без изменения внушают народу преемственность нашей новой власти. Тут мы, как говорится, палку не перегнули и народ не надули. – важно закончил он и гордо выпятил нижнюю губу, сложив свои коротенькие пухлые ручки на толстом пузе, растёкшемся по столешнице.

– Три буквы, оставшиеся без изменения? А три ваших министерства в одном вас не слишком раздули? – с лёгкой издевкой спросил его Бэй, глядя на его жирное пузо.

– Ули-дули, всех надули, палку в гзаднице согнули. – не выдержал Савач.

Все присутствующие захохотали, президентша недовольно вздохнула и резко шлёпнула ладошкой по столу. «В гзаднице», – прошептал кто-то и некоторые из министров откровенно улыбнулись, с издёвкой поглядывая на Гзаду.

Всем присутствующим на совещании было хорошо известно, что бывшее три министерства: пропаганды, информации и связи – два года назад были скомпонованы в одно – в Демократический Комитет Информационных технологий во главе с Гзадой. При бывшем президенте Тюхлер был всего лишь министром пропаганды, а не трижды министром как теперь. Шутку про глупого надутого толтопуза с палкой в «гзаднице» члены совещания оценили и по овальному кабинету ещё долго шла волна лёгкого издевательского хохота. Толстопузый глава-министр Тюхлер недовольно сжал губы.

– Извините, госпожа президент, – спохватился Бэй. – Не сдержался… А у Роланха на слизистой конъюктивит. Случайно вылетело. Приболел малость. Это не заразно.

В ответ на его извинение президентша лишь слегка улыбнулась. Она была в курсе личной вражды Бэя с Гзадой после гибели первого президента, когда Гзада требовал повесить Бэя без суда и следствия. Судя по раскладу сил, Гзада доживал свои последние дни на вершине власти.

– И между прочим, – строго посмотрел бывший министр пропаганды в сторону Шэнсона, – заменив слово «национальной» на слово «народной» безопасности, мы сделали первый шаг в деле искоренения разделения людей на нации! Так сказать, убили двух зайцев.

–…тремя буквами… – добавил Савач.

Бэй кашлянул, подавив смешок. Президентша с улыбкой взглянула на Бэя и, подняв ладонь, дала понять, что на сегодня шутки окончены.