Тринадцатый бог. История одного Зла (СИ)

- Тогда чего тебе нужно? - устало спросил глава Золотого Яблока. - Ничего-то не меняется. Мы спим, дома гниют, Арика летает, меченые шастают. Вот и сейчас приперлись по-тихому.

- Не меченные они, - из-за столба выглянул призрак девочки. - Они с Востока.

- Ну да какая разница, - скелет махнул рукой. - В яму их, и хватит. Расходитесь! Спать!

- Значит, ничего? - послышался голос из толпы. - Совсем ничего?

- Опять ничего.

- Так и останемся тут... Уж померли бы лучше...

Гидеон ссутулился. Он не хотел оборачиваться. Селяне защелкали, затрещали, издавая звуки, мало походившие на человеческую речь.

- Один точно маг... Да-да, - девочка затрясла прозрачной головой. - Маг!

- Ну, какой он маг? - старик снова махнул рукой. - Ничего он не сделал. Шарлатан.

- А другой не иначе вельможа, весь такой важный, да-да, со львом на накидке.

- А это что? - Гидеон вскинул голову и указал на полуптицу.

- Ноора, мой друг, - пояснила девочка.

- Нашла лет двадцать назад выродка за воротами, вот и возится с ним, - ответил старик. Шум позади Гидеона то нарастал, то сходил на нет. - А он меченых подъедает. Кто в яме сгнивает. Он...

Староста застыл, не договорив. Скелеты на площади замолчали. Гидеон, щелкнув зубами, хотел было обернуться, но тоже замер.

- Ну, всё, - протянула девочка, дергая деда за руку. - Отвалились.

- Покажешь меченых? - выродок повис на столбе, оттопырив птичий зад. - Есть хочу.

- Они живые. И противные, да-да.

- Живые? - в голосе птицелюда прозвучало разочарование. - Живых я не ем. Они говорят. Этот, правда, принц?

Девочка равнодушно посмотрела на Гидеона.

- Да, - сухо ответила она. - Но тем, кто ничего не делает, правитель не нужен. Потому что он тоже ничего не делает. Ой, а это змея?

- Где? - встрепенулся выродок.

- Вон! На нем!

Фшух - и получеловек, вытянув крылья вдоль туловища, упал вниз. Выпростав руки, он хотел сцапать змееныша, выбравшегося из укрытия, но тот, завизжав, нырнул под защиту костей Гидеона, и когти выродка, пропоров бордово-грязный наряд, сцепились на ребрах принца. Птицелюд, недовольно заворчав, принялся трясти скелета, пытаясь вытряхнуть змееныша из укрытия. Но тот держался крепко.

- Ноора, хватит! - прикрикнула девочка, и выродок в мгновение ока бросил игрушку. - Змея, наверное, уползла.

- Она там, - уверенно ответил птицелюд и, сев на землю, грустно добавил. - А я голоден. Очень.

- У чужаков есть лошади, да-да.

- Лошади? - выродок встрепенулся. - Кто это?

Девочка развела руки.

- Такие большие звери на четырех ногах.

- Их можно есть?

- Да-да.

- Покажи, - решился птицелюд, поднимая крылья и вставая на четвереньки. - Я слишком голоден, чтобы быть добрым.

Гидеону показалось, что он вздрогнул. Но разбудило его не это. Под правой лопаткой разливалась боль. Самая настоящая тупая боль. Он резко сел, схватился за плечо и замер. Боли не было, как и дрожи. Ему всего лишь приснился сон.

- Он хотел меня съесть! - заверещал змееныш, выкатываясь откуда-то сбоку. - Чудовище хотело меня съесть! А ты...

- Помолчи, - зло оборвал его Гидеон. Боль должна была вернуться. Хоть отголосок, хоть болезненный толчок.

Ничего.

- Он тебя тряс, - прошипел змееныш. - Сильно.

- Не имеет значения, - отстраненно ответил принц.

- Чего?

Гидеон поднялся. Оглядел площадь, полную застывших скелетов, и двинулся прочь.

Он давно опоздал.

Его народ мертв.

Его род проклят.

Его край - склеп.

И как же им всем упокоиться с миром?

Глава 4. Водолей

Фирмос, этот бесполезный, ленивый маг, разгуливал по яме и болтал что-то невразумительное в свое оправдание.

- Сильная магия... Лучше не вмешиваться... Просто уйдем... Оружие бесполезно...

Нит не слушал чародела. Голоса, звуки, весь окружающий мир отдалились от него настолько, что перестали быть реальными. Холод и тьма захватили разум служителя Водолея и потянули далеко назад, в прошлое.

- Мама! Мама..., - он охрип, закоченел, правая нога ниже колена распухла и горела, а его самого трясло от страха и холода. Там, над головой, молочного цвета небо сочилось ледяным дождем. Ветер бился, завывая. Ветер пел о смерти.

- Мама...

Он звал её долго. Небо потемнело, а дождь усилился. Стены ямы наступали на него, пытаясь задавить, растереть в кровавое месиво.

Она пришла глубокой ночью. Упала вниз, сложила огромные черные крылья и воззрилась на сына глазами-звездами.

- Почему ты убежал? - спросила она. - Что увидел?

Он хотел ответить, но не мог. Голос пропал, изо рта вырывались лишь жалкие хрипы. Что-то произошло там, у насыпи, он что-то увидел, что-то гадкое, стонущее среди песка и черной воды. И его мать была центром того ужаса.

Почему он звал мать, если она была настолько отвратительна в окружении этих мерзких, мокрых мужчин, которые делали с её телом всё, что хотели? И теперь она превратилась в птицу. Омерзительная тварь.

- Прекрати реветь, - прошипела она, склоняясь над сыном. - Глупый, маленький головастик. Что бы ты ни увидел, теперь у нас есть еда.

- Мерзкая еда. И ты тоже.

- Заткнись, - прокаркала она, раскидывая крылья и укрывая его от дождя и холода. - Прижмись ко мне и спи.