Тринадцатый двор

— Самым естественным образом. Шёл по улице, смотрю — объявление «Требуются». Я и устроился. Ты прости, выпить сейчас не могу, в завязке. А так бы встретились, посидели. Тут на днях пива вместе с джин-тоником выпил и весь пожелтел. Приехали два хама на скорой, унижали. Говорили, что в больницу не возьмут. Всё это при жене, при детях. Представь, вся правая сторона отекла. Шестнадцать дней в больнице провёл, капельницы ставили. Откaпали. Можно сказать, откопали. С того света, с могилы достали. Жена ругает, говорит, что я бесхарактерный. Условие поставила. Если еще хоть раз выпью — выгонит. Врач кучу лекарств прописал, и от сердца, и для поджелудочной, и для печени. Такая вот музыка, — потухшим голосом закончил Брусникин.

— В самом деле, цирк? — решил приободрить друга Грешнов.

— Серьёзно! — оживился капитан. — По крайней мере, у меня там лежит трудовая и, возможно соприкасается с трудовыми клоунов, жонглёров, воздушных гимнастов. Коллектив ничего, хороший. За исключением двух-трех мерзавцев. Мне выпить хочется, да не могу, а они пьют в открытую, и их даже не ругают. Отговариваются тем, что якобы лекарства на спирту принимают. Один из них мне хвастался, что троих уложил одной левой. А там смотреть не на что. Грифели от карандаша толще, чем у него руки. Он и третьеклассника уложить не сможет. Ложь отродясь не переносил, всегда обличал, а вот теперь, приходится молчать, и даже поддакивать, так как он сожительствует с нашей начальницей. Она страшная, заплати, не станешь, а вся власть у неё. И приходится лебезить.

— Опять загрустил?

— Да нет. Просто в последнее время всё из рук валится. По-моему, тёща меня сглазила. Был год змеи, она за столом напилась и мне открытым текстом: «А ты знаешь, что я змейка? И я тебя укушу». С тех пор всё никак в себя не приду. Она ведьма. Точно-точно.

— На ведьму у нас крест и молитва.

— Это правда. Заболтал я тебя. Давай, сам звони, не забывай старого друга.

Не успел Грешнов сказать тёплых слов прощания, как услышал в трубке короткие гудки.

— Цирк? Клоуны? — говоря вслух, Юра стал что-то припоминать. — Точно! Мне же клоун сегодня приснился.

Это был злой клоун. В рыжем парике с красным поролоновым носом в форме шарика. В синих турецких шароварах и весёленькой красной жилетке на голое тело. Обут был в ботинки с чрезмерно вытянутыми носами. На руках у клоуна были надеты боксерские перчатки, которыми он бил Юру с такой силой, что тот летал, выделывая в полёте сальто-мортале. Не так было больно, как досадно, ибо во сне Грешнов пребывал в полной беспомощности. Ни ноги, ни руки не слушались.

«Кого же этот клоун напоминал?» — силился Юра вспомнить и не без улыбки понял, кого. В прошедшую субботу он ездил в Храм Христа Спасителя приложиться к Святым мощам Благоверного князя Александра Невского, привезённых для поклонения из Санкт-Петербурга из Лавры. Ажиотажа не наблюдалось. Людей было немного, всё проходило по-домашнему. Каждому вручалась памятная иконка. А у самого ковчежца со Святыми мощами стоял двухметровый молодой человек с боксерской осанкой, настоящий супертяжеловес. На ногах кроссовки, джинсы, поверх синей рубашки надето церковное одеяние. И, если на священнослужителях подобное церковное облачение сидело свободно, то его могучий торс оно обтягивало и походило более на длинную стилизованную майку.

Супертяж был бессменным охранником ковчежца и устал. Это был простой парень, из тех, кто за веру православную не задумываясь, жизнь отдаст. Но при том при всём от церковной жизни человек далекий. У каждого мужчины, прикладывающегося к мощам, он спрашивал сигаретку. А так как никто не давал закурить, то не надеясь на силу слова, «боксёр» подкреплял просьбу мимикой и характерным жестом — «курил» двумя пальцами невидимую сигарету. Изо всех сил охранник демонстрировал, что нуждается в перекуре. Но не находил сочувствия. На его лице так и читалось: «Что же это делается, православные?». Он не мог взять в толк, почему его никто не угощает сигареткой?

«Так и есть», — решил Юра. — «Я хоть и по-доброму, но посмеялся в душе над ним. За это пришла расплата. Он явился ко мне во сне и проучил».

Во входную дверь смело, по-хозяйски позвонили, и в замке сразу же заворочался ключ.

«Вдруг дочка?» — мелькнула слабая надежда.

Но в прихожей стояли два красивых молодых человека в светлых дорогих костюмах и приветливо смотрели на него.

— Стаканы найдутся? — спросил тот, что был пониже ростом и покоренастее.

— Проходите на кухню. В буфете, — предложил Грешнов, всё ещё не желая верить в очевидное.

Собственно, удивляться было нечему. Новые хозяева должны были вселиться в квартиру ещё год назад, но не объявлялись. И Грешнов свыкся с мыслью, что авось, и совсем не придут. Бывают же чудеса. Не случилось.

Познакомились. Тот, что был ростом повыше, сухощавый, представился Александром Дроздовым, а коренастый, пригласивший к выпивке, Сашей Сушко.

Оправдываясь за беспорядок, царивший повсюду, Георгий заметил:

— Ждал вас год назад.