Тринадцатый легион

Мои глаза встречаются со взглядом бледно-серых глаз молодой девушки, ее светлые волосы покрыты грязью и намотаны на ветки, в которых ее погребли. Она болтается в метра от земли. Я раздираю листву с ее лица свободной рукой, и вижу, как тонкая ветка оборачивается вокруг ее талии. Она что-то хрипит, но я не понимаю ни слова. Ее лицо выглядит истощенным, а кожа суха как пергамент. Слева и справа от меня другие бойцы разрывают путы деревьев, стараясь освободить людей. Я запускаю руку вокруг талии девушки, стараясь избегать ее пристального, полного страдания взгляда. Я дергаю, и она издает вздох от боли. Дернув сильнее, я умудряюсь вырвать ее голову и грудь из кокона, но когда она подается вперед, я вижу врезающиеся в ее спину шипы длинной с локоть и толщиной с палец. Ее кровь стекает по позвоночнику. Я хватаю ближайший шип и пытаюсь вырвать его, но как только дернул, то ощущаю, как что-то скользит по моей левой ноге.

Я смотрю вниз и вижу торчащие из земли усики, охватывающие мою лодыжку. Они дернулись, и я заваливаюсь назад, тяжело падая в рыхлую землю, нож вылетает из моей руки. Я изгибаюсь вперед и хватаю лиану обеими руками, пытаясь выдернуть ногу, но она невероятно прочна. Внезапно рядом оказывается Франкс, он пилит усики штыком. Объединив усилия, мы умудряемся выдернуть мою ногу и оба отлетаем от растения. Другие поступают так же, собираясь вокруг Полковника, стоящего в центре зеленой пещеры. Некоторые не успевают, я вижу, как их окутывают листва, пропихивая вверх вдоль веток, пока те не оказываются в паре добрых метров от земли.

Справа шарахает взрыв разломанной канистры огнемета, пламя окутывает ветви и внезапно вся область вокруг взрыва дико дергается, отбрасывая горящий цилиндр в сторону.

— Нам нужно выбираться! — орет Пол, оглядываясь в поисках путей отхода. Насколько я могу видеть, таковых нет, мы в ловушке. Цельный купол из ветвей, лиан и листвы, примерно шестидесяти метров в диаметре. Вокруг стоит сплошная масса растительности, медленно подползающая все ближе и ближе, заставляя нас отступать спиной к спине в круг. Бойцы начинают палить по приближающимся лианам из лазганов, выстригая усики лучами сжатого света. Но на каждый сожженный, кажется, еще один змеится вперед, вся пещера начинает сжиматься вокруг нас. Что-то пролетает рядом с моим лицом, и я слышу, как вскрикивает Варник, зазубренный лист перерезал ему горло. Его кровь окатывает меня, и еще больше ужасных щупалец устремляется к нему. Я отхожу от него и ощущаю, как кто-то врезается мне в спину, явно пытающийся избежать чего-то другого. Глянув через плечо, я вижу, что это Полковник, сжав зубы, он взмахами силового меча крошит атакующие усики. Внезапно мне отчаянно хочется убежать, меня переполняет чувство, что нас поймали, словно мух в паутину.

Кто-то еще толкает меня в локоть, и я вижу Хопкинса, широко раскрытыми глазами он пялится в покрытую листвой гробницу.

— Ублюдок, предатель! — выплевываю я, мой страх внезапно превратился в гнев.

Я вытаскиваю лазпистолет и приставляю к его голове, заставляя того опуститься на колени.

— Ты знал, что здесь происходит! Ты привел нас в ловушку! Ты был приманкой, так? Прежде чем меня возьмут, я грохну тебя!

Он издает вопль и падает, сворачивается калачиком на земле. Я слышу, как он рыдает.

— Не убивай меня, — умоляет он, — не убивай меня, я ничего не знал. Пожалуйста, не убивай меня, я не хочу умирать. Я не хочу умирать!

Этот явный ужас говорит о том, что он не врет, что его не оставляли на заставе, чтобы заманить нас сюда. Он будет таким же трупом, как и все остальные, так что нет смысла расстреливать его.

Когда живая пещера становится еще меньше, где-то десяти, возможно двенадцати метро в ширину, я вижу все больше и больше пойманных бедолаг. Некоторые мертвы, это явно видно по их впалым лицам и пустым глазам. Некоторые еще живы, их рты открываются и закрываются в бессловесной просьбе, их глаза полны ужаса, они смотрят на меня, умоляя сделать хоть что-то, но я столь же беспомощен, как и они.

— Там капитан! — я слышу крик Хопкинса, и смотрю, куда он показывает. Всего в паре метров от нас стоит мужчина в офицерской шинели, такого же цвета, как жилет Хопкинса, в его коричневых глазах светится интеллект. Его кожа почти сияет здоровьем, представляя собой поразительный контраст по сравнению с изнуренными лицами других пойманных растениями. Я шагаю в его сторону, но внезапно воздух наполняется густым туманом, какое-то облако забивает мой рот и нос. Это похоже на густой дым ладана, используемый Экклезиархией, меня практически тошнит. Я вижу коричневые очертания в листве вокруг меня, овалы по размерам больше моей головы, и сразу же опознаю в них те стручки, что мы нашли на заставе. Я чувствую, словно мою голову набили ватными бинтами, и со всей этой ерундой засоряющей мое горло, я не могу упорядоченно думать. И после этого я слышу голос, почти как у себя в голове.