Тринадцатый пророк

Под ногами что-то зашуршало. Ящерица. Здоровая, как детёныш варана, наглая, как папарацци. Порскнула – и уселась на камне поодаль, ехидно поблёскивая вострыми чёрными глазёнками: мол, что дальше будешь делать, приятель? Я нагнулся, поднял спёкшийся песчаный ком, швырнул в наглое земноводное. А, когда оно исчезло, осел на горячую землю, обхватил руками голову. Мне хотелось выть от бессилия и внезапно навалившегося ужаса перед леденящей, гнетущей, обмазывающей стылым, липким потом выворачивавшей нутро неизвестностью.

Где я?!

Город, огромный, нашпигованный туристами, электроникой, сверкающий стёклами, кишащий автомобилями, славный город Иерусалим растворился подобно полуденному миражу. Город-призрак. «Летучий голландец». Так вот как это бывает, когда сходят с ума. Я спятил. Сдвинулся. Крыша съехала. Взрывом мне повредило мозги, и в них завелись тараканы. Даже не тараканы – амурские крабы. Всё это мне только кажется. Галлюцинация. А на самом деле я сижу где-нибудь под лопухом с электродами на бритом черепе, а люди в белых халатах колют мне успокоительные. Я в кино такое видел. Вот только не помню, чем закончился фильм…

Отчего я не пошёл вместе с группой и Магдой смотреть древний храм? Чёрт занёс меня на проклятый рынок…

– Я хочу домой! Я хочу домой!!!

Мимо проходили люди. Чужие, странные, равнодушные. Переговаривались на неведомом языке. Сквозили беглыми взглядами, шаркали ногами по песку, шуршали полами длинных одежд. Никому не было до меня никакого дела. Подумаешь, сидит ещё один придурок с расширенными от тоскливого ужаса зрачками. Что-то тускло блеснуло, звякнуло о камень, заплясало у моих сандалий. Монета. Большая, тяжёлая, не похожая ни на одну из виденных мною прежде. На одной стороне – чеканный профиль хмурого горбоносого мужика. Ну и что мне с ним делать? Я тупо вертел медный кругляш, пока не зашёлся в приступе истерического хохота, осенённый догадкой: мне подали милостыню. Чью-то добрую душу тронул мой жалкий вид. Волшебное превращение благополучного туриста в безумного скитальца. Чудо Земли обетованной! Мой дикий хохот перешёл в хриплый кашель. Пить. Полжизни за стакан холодной минералки. Пусть даже воды, противной, из-под крана в отеле, которую и в рот-то брать нельзя: три дня зубы пополощешь, на четвёртый сами выпадут… Но сейчас я выпил бы и её… Я поднялся. Жажда гнала обратно, в сумасшествие каменных стен. Самый надёжный плен – плен пустыни. Не разумом – шестым чувством из гудящего муравейника вычленил мальчишку, тащившего на плече кувшин, в котором плескалась вожделенная влага. Этот плеск я услыхал бы сейчас за сотню миль. Жестом я подозвал его, трясясь, как наркоман в ожидании дозы, попросил глоток. Мальчишка позвенел тощим тряпичным узлом, болтавшимся на грязном поясе, давая понять: за это удовольствие надо платить. И впрямь, что в пустыне может быть дороже воды? Я протянул брошенную мне монету. Мальчишка презрительно сморщился, видимо этого было недостаточно.

– Больше нет… – прохрипел я, отмахиваясь от плывущих красно-чёрных кругов перед глазами.

Мальчишка надменно фыркнул и потрусил дальше. Внезапно мной овладело бешенство. Чудовищный прилив лютой злобы, придавшей мне силы. Я был готов разорвать в клочки, маленького негодяя и каждого, кто помешал бы мне утолить жажду, адским огнём снедавшую внутренности. В два прыжка я догнал мальчишку, сорвал кувшин с плеча, пихнул возмущённого пацана в сторону. Тот заверещал во всю мочь лужёной глотки. Я присосался к кувшину, готов был втянуть его в себя целиком, вместе с глиняными стенками. Вода текла по моему подбородку, заливала одежду… Это было счастье. Момент наивысшего наслаждения, сравнимого с самым головокружительным оргазмом…