Тринадцатый свиток. Том 2

Выбрав своё направление, я помчалась к одной из спиралей, и вдруг во мне шевельнулось какое-то очень человеческое чувство. Я летела, чтобы влиться в это расплавленное золото и исчезнуть, но вдруг какая-то часть меня пошла против этого закодированного во мне закона. Лосось повернул в сторону от порогов, чтобы метать икру в более безопасном месте. Я поняла, что не хочу исчезать в общей массе, пусть даже и для такого благого дела, как зарождение вселенной, и в этот момент наткнулась на стеклянную стену, которая отбросила меня назад, и тем же путём, только в сотни раз быстрее, я вернулась в себя.

Надо мной склонились четверо. Солнце стояло в зените над их головами, и было очень жарко.

– Он вернулся, – сказал Великан, – теперь будет жить!

В ответ я попыталась улыбнуться, но не было сил даже на это, и я погрузилась в полусон-полуявь, задавая себе вопросы. Почему Великан сказал, про меня «он»? Почему так жарко? Где я и откуда знаю этих людей? Приоткрыв веки, я обвела взглядом место, где находилась. Похоже на каменную площадку, огороженную невысокой стеной с выступами, как на башне какого-то старинного замка. Да это и на самом деле башня. Вот, спиной ко мне сидит Великан, а рядом с ним девушка в простом платье, прислонившая голову к его плечу. Поодаль, в тенёчке спит Верзила, и ближе всего ко мне расположился Тевтонец, что-то вырезающий на своём костыле.

Какое-то смутное волнение охватило меня.

– Тевтонец, забери меня отсюда – стала просить я. – Тевтонец! Забери меня! – он продолжал свою работу, не обращая внимания на мой крик. – Тевтоооооооонеееееец!!! – Мой крик разбил картинку на тысячу вертящихся кусочков.

– Да здесь я, здесь, не кричи так дорогая, – ответил мне женский голос, показавшийся мне знакомым. С трудом разомкнув веки, я увидела рядом светлое пятно чьего-то лица, но тут же закрыла глаза от невыносимой боли в голове. – Не волнуйся, всё хорошо с тобой и я рада, что ты вернулась. Теперь твоё дело спать, да выздоравливать.

– Мадам Безе…

– Ну, вот и вспомнила моё имя, а то Тевтонец и Тевтонец! Не время сейчас быть Тевтонцем, время быть мадам Безе, – по голосу было слышно, как она улыбается.

– А как я здесь очутилась? Меня же убили, потом я улетела, после была на башне…

– Тебя не убили, иначе мы бы с тобой тут не разговаривали.

Наконец я сумела сфокусировать свой взгляд на её лице. Странно, но за множество лет, которые пролетели с последней нашей встречи, она мало изменилась. Та же фигура, пышная грудь, расположенная параллельно полу. Доброе лицо и даже печенье в руке! Только в волнистых волосах, поднятых вверх и скрученных по моде тридцатилетней давности, добавилась седина.

– Не могу поверить… как же я давно вас не видела! Но каким образом я здесь и что со мной?

– Может, мы отложим наш разговор, пока ты не окрепнешь? Доктор сказал, что тебе вредно сейчас волноваться и делать резкие движения.

– Доктор? Какой ещё доктор?

– Твой доктор, ты что, доктора своего забыла?

– Ничего не понимаю… он же уехал в Москву, давным-давно, когда я ещё в училище была.

– А теперь вернулся и очень кстати. Он как раз у меня в гостях был, когда тебя привезли.

– Кто меня привёз?

– Двое матросов. Один тощий такой. Он тебя подобрал на льду, под мостом. Сказал, что рядом был, когда в тебя стреляли. Потом, когда ты уже чуть не замерзла насмерть, он подобрал тебя и нашёл записку с моим адресом. Ты держала её в руке, – мадам Безе подошла к окну и выглянула наружу, затем вернулась ко мне. – Он кое-что рассказал мне. И ты тоже можешь рассказать мне всё, если захочешь. Ты же знаешь, что с давних времён мы с тобой друзья.

– Да… хороши друзья. Особенно я, которая забыла обо всём и обо всех. Вот теперь и расплата, – мне стало очень стыдно, что за все эти годы я даже не попыталась разыскать её.

– Ну что ты милая, друзья они не обязательно всегда рядом. Друзья – это те, которые приходят, когда тебе грозит смертельная опасность. И ты сделаешь то же самое, если твоему другу будет грозить беда.

– Не знаю, у меня никогда не было друзей, которым бы грозила беда и я спасала их, – мне было грустно от такой никчёмности.

– То, что ты этого не помнишь, не значит, что этого не было, – загадочно ответила мне мадам Безе.

Так я лежала ещё целых три недели у неё в доме. Мадам Безе была замужем, но муж сейчас отсутствовал. Уехал в длительную командировку. Я увидела его лицо на фото в золочёной рамке, стоящей на рояле. Строгое худощавое лицо. Орлиный нос. Наверно какой-нибудь изобретатель, подумалось мне.

Я с любопытством разглядывала обстановку большой комнаты, где стоял вишнёвый бархатный диван, который все эти дни служил мне ложем.

Всё говорило о том, что хозяйка всецело предана музыке. Чёрный старинный рояль, бюсты Баха и Моцарта, большая стопка нот на столе. На стенах висели фотографии, где мадам Безе была изображена в сценических костюмах знаменитых опер. Но на этих снимках она была не такая толстая, как я знала её. Значит, раньше она была оперной певицей. Это было для меня открытием.