Тринадцатый VII

— Отец прочитал в глобале, что ты уничтожил огромного регата в Москве. А потом и про приручённого Зубастика информация вылезла. Судя по всему, кто-то распространяет статьи о тебе в обход цензуры императора. И я догадываюсь кто.

— Он так впечатлился регатом? Но он же и раньше видел Зубастика. Тем не менее Алмазова Алексея он поддержать не захотел.

— Отец решил поддержать князя, ты прав. А я — друга. И когда на семейном совете зашла речь, что возможно, в империи многое изменится, то я высказал своё мнение о тебе, как о князе. И впервые в жизни отец меня поддержал.

— И я очень ценю твою поддержку и всей твоей семьи.

— Лёш, это ещё не всё. Знаешь, что мой отец сказал, когда увидел новость, что Воронцов Алексей прилетел на бал императора на летающем регате?

— Что же?

— Вот таким и должен быть настоящий правитель. Бесстрашным, — процитировал Кутузов.

— Лестно. Но знаешь… передай отцу, что настоящая сила не в отсутствии страха, а в умении его преодолеть и забраться на спину пылающего огнём регата.

— Хорошая фраза! Батя точно оценит!

— Раз с этим мы разобрались, то спрашивай уже о Свете. Ты её на свидание хотел пригласить?

— Эм, на свидания мы уже ходили. Но ты не переживай, мы были под присмотром охраны с обеих сторон, и руки я не распускал, — Илья поднял ладони в мирном жесте.

— Хорошо, потому что если ты обидишь мою сестру… — со сталью в тоне начал я.

— Не обижу! Я не встречал девушки лучше! — Илья перебил меня.

— Похвально, но со временем мнение людей меняется. Моя сестра — чудо. А ты — оболтус, хоть и встал на путь исправления. Уж прости за сравнение. Но это факты.

— Да ничего, это ж правда! Мне кажется, Света помогает мне меняться к лучшему.

Ага, а ещё Света умеет расчетливо убивать. Обычно ей руководит холодный расчёт вкупе с исконно дворянским воспитанием. Но Илье я этого говорить не стал.

Пока мы влюблены, часто бывает так, что предмет обожания кажется идеалом. Так, сейчас Илья и видел Свету. Но это состояние влюблённости обычно длится ну максимум месяца три…

А что будет потом? Тут уже зависит от обоих. Так, стоп, опять меня на какую-то старческую философию понесло, пора вспомнить, что мне, вообще-то, семнадцать по меркам местного мира.

— Илья, так задавай уже свой вопрос. Я уже понял, что тебе нравится моя сестра, ты тоже ей нравишься. И я не против ваших отношений, если ты будешь помнить о границах, допустимых в общении с незамужней особой княжеских кровей.

Вот так вежливо я объяснил Илюхе, что если будет распускать руки, то ему придётся иметь дело со мной!

— Конечно, Лёш, это само собой! Но я не совсем за одобрением пришёл.

— А зачем?

Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул мне.

— Что это? — спросил я и повертел конверт, на котором не было ничего, кроме печати с родовым гербом Кутузовых.

— Официальная бумага…Ну это, отец настоял, что стоит попробовать. Поэтому я здесь.

Я нахмурился и вскрыл конверт.

— Илюх, твою мать! Ты серьёзно⁈ — спросил я, прочитав официальное приглашение о помолвке.

— Вот я тоже отцу говорил, что рано… Но он боялся, что у Светы уже очередь из женихов.

— Очередь есть. И знаешь, кто стоит в самом начале?

— Кто? — Илья поник.

— Император. Свадьба назначена на апрель.

— Не понимаю, — он раздосадованно опустился в кресло, и теперь мы могли говорить, как друзья, — почему тогда ты сказал, что не против наших отношений?

— Потому что я не против. Света достаточно богата и знатна, чтобы сама выбирать, с кем быть, и я не собираюсь навязывать ей своё мнение. Но вспомни, о чём мы говорили до этого.

— Понял, значит, наши отношения пока следует держать в тайне. Блин, если отец узнает, то вообще может запретить нам с ней встречаться!

— Как ему статья из глобале о помолвке Светы ещё не вылезла, вот в чём вопрос.

— Хм, а Серёга может поставить ограничение? Ну, чтобы батя не узнал, пока ты того… Ну, ты понял.

— Может, но лучше сам у него спроси. Будет странно, если я буду просить для вашей семьи сам.

— Точно. Как освобожусь, сразу позвоню ему. Слушай, а если ты не успеешь… Ну, ты понял. Прости, но я даже под защитой артефактов опасаюсь говорить такое вслух.

Про поддержку меня, как князя он говорить,однако не опасался. Хотя Илью можно понять.

Здесь дворянам с детства внушают, что об императоре можно говорить либо хорошо, либо никак.

— Если я не успею до апреля, то придётся инсценировать смерть Светы. И об этом будет знать всего три человека: ты, я и Света. Понимаешь?

— Да. И я не отступлю. Значит, ты дашь своё согласие, но после того…

— Да, если Света того захочет. Вообще, спроси сначала у неё. У нас прогрессивная семья.

— А, ну хорошо, — ответил Илья и шумно выдохнул, словно у него гора упала с плеч.

— Ещё вопросы будут, Илюх?

— Ага, у меня их целая тонна, — улыбнулся Кутузов. — Но остальные — несрочные. Я у вас на три дня останусь, если ты не против.

— Не против, но за домом наблюдают. Помни об этом, — строго сказал я, поскольку мне не нужны были проблемы ещё и на почве ревности императора.

— Понял, принял, — кивнул Илья.

— Так, ну теперь можем идти на завтрак. Я ужасно проголодался!