Тринадцатый знак

На зрелища массовых театрализованных представлений в Древнем Риме собирались и женщины, в бурном экстазе наблюдая за гладиаторами, умирающими в красивых позах. Моральное разложение общества всегда влекло за собой немыслимые зверства, разгул похоти и разврата. Среди тех же гладиаторов были не только рабы, но и свободные граждане, добровольно выходившие на арену, чтобы убить или быть убитыми в схватке со львами или себе подобными. Правда, таких было немного.

По другую сторону океана ацтеки веровали, что бога Солнца можно умилостивить лишь ежедневными приношениями жертв - юношей и девушек, иначе не взойдет светило. Мифом об этом боге освящалось все сущее на земле, и, хотя ацтекам были неведомы колесо и законы астрономии, они каким-то чудом создали сверхточный солнечный календарь. Хладнокровие "космической расы" перекочевало и к потомкам: тореро сегодня убивает на арене быка, считая гибель в бою "достойной привилегией" для животного. В Мексике, унаследовавшей эту традицию от Испании, каждый год проводится до полутысячи таких представлений, где люди, в том числе и дети, с азартом наблюдают за издевательством над животным. А что, если устроить на арене бой не между быками, когда предстоит умереть животному, а между людьми?..

В эпоху средневековья свои садистские действия человек пытался истолковывать как защиту собственной чести и долга. Рыцари жаждали устрашать и проливать кровь, подчас не в порыве мести или злобы, но уже во имя Христа или во имя дамы сердца. Устав от дел праведных, воины св. Петра бросали мечи к подножию ал-таря, основывали для спасения души монастыри и принимали обет монашества, хотя в целом относились к церковникам с презрением. Идеолог крестового воинства отец Бернардо отвечал им взаимностью, называя крестоносцев канальями и отбросами рода человеческого. Он же, правда, пытался и оправдать их ратную деятельность: "Нет ничего непристойного в том, что рыцари Христа убивают врагов из мести, ибо когда это свершается за Христа, сие действие - не преступление, а достойно славы. Не без смысла солдат Христа вооружен мечом - это орудие Всевышнего для наказания неправедных и защиты праведных".

Преследовать ересь, но уже не на святой земле иерусалимской, а в собственных странах дал высшую санкцию Папа Римский Иннокентий III. В наставлении епископам слуга божий писал: "Мудрый хирург, чтобы вылечить от тяжелой болезни, использует сначала горькие лекарства, а лишь потом, когда началось выздоровление, сладкие". Намек был понят правильно: после публичного сожжения на костре по решению папского суда первых еретиков тогдашние хроникеры назвали эту казнь "приятной для Бога". Науськиваемые римской курией верующие бросились выискивать отступников даже среди ни в чем неповинных людей. Вражду человеческую и доносительство питала обычная зависть.

Инструкции Святейшей канцелярии обязывали выявлять еретиков посредством их же признания. Самому инквизитору полагалось быть "не моложе сорока лет, последовательным, бесстрашным, энергичным, бескомпромиссным, честным и способным навязывать свою волю". Предписывалось вырывать прежде всего признание добровольное и добиваться, чтобы раскаявшийся вернулся в лоно церкви. На допросе, правда, обвиняемый часто не мог даже уяснить, в чем конкретно он обвиняется, на него обрушивалась лавина сложных вопросов, на которые ответить было совсем непросто.

Наряду с признанием, а по существу доносом на самого себя, второй опорой инквизации служило доносительство на других: сделав "признание", человек должен был сообщить о тех, с кем он вел еретические беседы, и отказ от этого считался подтверждением его неискренности. При любом исходе головорезы в сутанах прибегали к пыткам, из которых предпочтение отдавалось вливанию в допрашиваемого огромного количества воды, пока он не начинал задыхаться. Считалось, что пытки могут продолжаться бесконечно, но их нельзя повторять после перерыва, поэтому прекратить их могло только своевре-менное признание. Инквизитор Петер Арбуэс, например, сжег на костре сорок тысяч человек, подверг пыткам еще больше и посмертно был причислен к лику святых.

Путь в тысячу лет понадобился католической церкви, прежде чем начать сжигать заживо человека за его убеждения. Но инквизиция с ее жестокими методами получения показаний сегодня кажется детской забавой на фоне более поздних ухищрений палачей.