Тринадцатый знак

Политическая ситуация в России и ближнем зарубежье, в былые годы весьма предсказуемая, стала напоминать броуновское движение молекул и, казаться, по меньшей мере, парадоксальной. В российском обществе и его экономике еще сохраняются элементы социалистического устройства, а в роли государственных деятелей выступают преимущественно сторонники манчестерского либерализма. Превосходство у них одно, но очень весомое: они держат в руках высшую власть. Доведись в октябре 95-го случиться президент-ским выборам, большинство избирателей просто не стало бы голосовать. Вообще-то есть ли сегодня у какого-либо политического течения реальные шансы завоевать большинство на выборах? Появятся ли обще-признанные сильные лидеры, которые выдвинут близкие и понятные простым смертным альтернативы?

Пока эти вопросы остаются без ответов, "молчаливое большинство" (совсем как в Америке!) настроено индифферентно по отношению ко всем политическим партиям и не приемлет любые жесткие идеологические "измы". Похоже, больше перспектив не у партий, а у движений, ориентирующихся на ярких здравомыслящих лидеров и на то, что хочет услышать от них "человек с улицы".

Демократическое движение, на волне которого нынешний президент въехал в Кремль, не породило лидеров с привлекательной и отвечающей потребностям общества программой. Один за другим издаются президентские указы, выносятся правительственные постановления, в которых экономический фетишизм доведен до абсурда, а идея "рынок превыше всего" наносит стоящим у власти неизмеримо больший ущерб, чем все оппозиционеры вместе взятые. Продиктованные безусловно объективной необходимостью, но лишенные четкой социальной направленности рыночные реформы в том виде, в котором они проводятся, подталкивают общество к полной деморализации и правовому беспределу. Словно насмехаясь над здравым смыслом, "отцы реформ" по-прежнему утверждают ничтоже сумнящеся, что только их курс принесет счастье стране и народу.

Беру в руки программу "Выбора России". Если не принимать во внимание партийно-словесную шелуху, без которой не обходится ни один подобный документ, ядром ее социального раздела стало "ограничение социальных гарантий всем, у кого источником существования не является государственный бюджет". Вот тебе и на, фанатичные рыночники превратились вдруг в главных лоббистов чиновничества! К тому же, для борьбы с безработицей предлагается "эффективное" средство - снижение планки пенсионного возраста. Пожалуй, и все, другого выбора по существу не дается.

А вот еще одна крутая метаморфоза. Из трехсот депутатов бывшего Верховного Совета Российской Федерации две трети не захотели терять "прописки" в Москве и в высших эшелонах власти: они предпочли стать либо депутатами Совета Федерации и Государственной Думы, либо аппаратчиками на довольствии президентской администрации и нового парламента. Так куются кадры государственной бюрократической машины из корпуса некогда "трибунов" и "бунтарей", а кадры, как известно, решают все.

Редко кто не претендует сейчас на роль "государственников" среди либералов и социал-демократов, коммунистов и национал-патриотов. Но ведь государство-то можно укреплять по-разному. Например, как это делал Иван Грозный, уничтожая наиболее развитые и сохранившиеся после татаро-монгольского нашествия народные традиции быта, хозяйства и самоуправления Новгорода с его поголовно грамотным населением. Или Сталин, воплощавший сверхсильное государство, под пятой которого держал весь народ, запугивая репрессиями непокорных, - если, конечно, не забывать и то положительное, что было сделано этим же государством для экономики, науки, культуры, образования.

Можно с придыханием произносить "мы, государственники", но от этого природа любой до сих пор известной человечеству формы государственного правления не меняется. Лишь в идеале государство должно ставить главной целью защиту суверенитета страны и национальной культуры, заботиться о социально-экономическом благосостоянии общества, развитии демо-кратии. В действительности же правящая бюрократия радеет за сохранение своих привилегий у кормушки государственной власти, а если и способствует развитию экономики, науки и культуры, то преимущественно в той их части, которая пропагандистски и идеологически укрепляет ее влияние. Так было и при царях-батюшках, и после Октябрьской революции, и после августа 1991 года. В силу самой природы государственного управления высшее чиновничество не может быть выразителем народных интересов, происходит отчуждение народа от государства, и все это без выдуманных и невыдуманных "агентов влияния", с помощью своих же доморощенных "государственников". Поэтому никакого парадокса не вижу в том, что к данному заключению я пришел, прослужив четверть века в заботах о государственной безопасности.