Тринадцатый знак

В прошлом, работая на журналистском поприще, я не поскупился бы на порицание этой жрицы первозданного огня Эроса. Но времена меняются, и сейчас по этому поводу я думаю о том, что очень многое в поступках людей зависит от условий жизни, воспитания, образования и профессионального окружения, но решающими все же становятся их внутренние, природные особенности. Все это вместе формирует характер с его интересами, потребностями, идеалами, самооценкой, интеллектом, эмоциональностью и темпераментом. Серьезный анализ характера, как мне кажется, лучше начинать с потребностей и интересов человека, выражающихся не на словах, а на деле. Одни могут действовать из личных или корыстных соображений, другие - во имя общественной пользы, но чаще всего - вперемешку. Поступки же каждого из нас нужно рассматривать в конкретных обстоятельствах, и тогда яснее представится, из каких побуждений мы делаем то или другое, точнее - из какого "замеса" побуждений все это возникает.

Частенько, особенно когда приходилось блуждать по "траншеям закордонного поля", у меня иногда появлялся соблазн принять темперамент человека за его характер. На поверку же выходило, что динамизм движений свидетельствовал больше о расположенности к смене настроений, быстрая походка, скороговорка, оживленная жестикуляция оказывались лишь следствием обычаев или подражания кому-то, но отнюдь не признаками сангвинического темперамента. Мне казалось, "хребет" характера составляет воля, а цельность его опирается на действенность убеждений, и подобное возможно лишь при таких качествах, как мужество, честность, чувство гуманности, уверенность в себе, самостоятельность мышления, настойчивость.

Практический опыт, однако, заставил внести в мои представления некоторые поправки, и сейчас я убежден, что нельзя отрывать волю от характера, хотя и отождест-влять их совсем не обязательно: без достаточной воли трудно самостоятельно мыслить, быть уверенным в себе и по-следовательным; суть же заключена в том, на какие цели все это направлено. Обыватель тоже может обладать волевым характером - настойчиво, упорно и самостоятельно удовлетворять свои личные интересы и потребности, быть по-своему гуманным и справедливым. А разве лишена воли звезда порнобизнеса, о которой я только что говорил? Пусть она ходит по рукам столь часто, что пропадает со временем все обаяние ее женственности, но характер-то она имеет волевой, этого не отнимешь... Имеется в виду, что этико-моральную сторону ее признаний я представляю анализировать другим, это не входит в мою задачу.

Откровения поклонницы "публичного секса" вызывают у меня и другие мысли. Что сделало человека человеком? Науке еще многое не было известно, а Энгельс уже отвечал на этот вопрос: "Труд". Ныне же посылка классика явно противоречит новейшим открытиям генетики, археологии и многих других областей науки. Появилась, например, теория о том, что движителем эволюции был стресс, который и привел к объединению человекоподобных особей. Решающими факторами называются также агрессивность, альтруизм, игровые способности, понимание символов.

Словом, стресс, подражательность и инакомыслие, а не тяга к труду, считают приверженцы этой весьма любопытной теории, служили главными движущими факторами создания человеческого общества. Что ж, еще одна версия - гипотеза и, надо признать, ничуть не менее интересная, чем другие.

Версия четырнадцатая

ЭРОТИЗМ СО ВСЕМИ НЮАНСАМИ

Если что и надо выявить, вытащить на свет, так это наши переживания, наши страсти, то есть страсти и переживания нас всех.

Марсель Пруст

Святой Антоний! Не знаю, слышишь ли ты меня или нет. В любом случае, хоть и разная у нас с тобой родословная, мы одной крови человеческой, и состоим, как и все, из жил, связок, костей, дышим одним воздухом и смертны. Отличаются же твои братья земные друг от друга тем, что одни усматривают в сладострастии нечто скотское и позорное, другие - слабость и низменность природы человеческой; есть и такие, кто находит в сладострастии чистоту святости. Встречаются и более сложные варианты из всего перечисленного.

В Нью-Йорке мне как-то рассказали об одном католическом священнике, который, по его собственным заверениям, никогда не бывал в интимных отношениях с женщиной и всю жизнь отвергал плотские влечения. Вездесущая "полиция нравов", правда, обнаружила у него одну тайную страсть - время от времени служитель церкви навещал дома знакомую прихожанку, просил ее привязывать себя к кровати и хлестать плеткой, чтобы довести до оргазма. Перед уходом священник не забывал отблагодарить милосердную женщину. И все же, прости ее за это, Господи, тайны чужой исповеди она не уберегла.

Мне довелось однажды встретить этого человека, и я поразился выражению его лица с умными, печальными глазами, которые словно свидетельствовали, что их владелец служит добру, но полное удовлетворение от этого испытывает не всегда.