Тринити

Чем глуше и непроходимее встречалась местность, чем меньше была вероятность, что Владимир Сергеевич мог здесь когда-то бывать, тем роднее и ближе он ее воспринимал. От какого-то затерявшегося хутора или городка его сердце просто щемило, словно он возвращался сюда, в детство или юность, где на каждом углу и перкрестке вместе с дворовыми собаками торчат, застыв, его одноклассники и соседи. Это свойство российской глубинки — сразу становиться родной любому заезжему человеку — всецело поглощало Владимира Сергеевича, ему хотелось, но не хватало эмоций облобызать и обнять эти совсем чужие края.

— Просто дух захватывает, сердце так и переполняется волнами воспоминаний, которых не было! — говорил Макарон. — День объезда мест. Как и Бурят, я начинаю обходить любимые точки. Неужели и меня жизнь поймает на противоходе?

Каждая встреча с избирателями мыслилась как деловая, но заканчивалась на ностальгической нотке, а не ноте надежды, как на всяком новом месте. Возникало странное ощущение, что видения, связанные с посещаемой местностью, совершенно неотвязно следуют за вертолетом.

Владимир Сергеевич быстро входил в контакт со встречавшими его людьми. И уже через совсем небольшое время общался с ними, как с родными.

Впервые в жизни он ощутил, как велика и бесконечна Россия. Просторы повергали его в состояние крайней эйфории. Он посетил сотни рыбацких поселков, пролетом, правда, наблюдая за жизнью с высоты, и тем не менее. Тоска и грусть охватывала его. От мысли, что не удалось провести здесь хоть сколько-то минут, его скручивало в рулет. Покидая впервые посещенные края, он словно рвал вьющуюся за ним пуповину. Да, необъятна страна Россия! Осмыслить ее нельзя, а разворовать можно. Дальневосточная тайга — насколько ее уже проредили китайцы. Границы практически открыты. Что-то надо будет делать, случись избраться. Но выгонять их уже бесполезно — прижились, пустили корни. И чтобы не разворовывали и не тащили все к себе, надо будет дать им правильное и законное существование на нашей земле. Ассимилируются, никуда не денутся — и лет эдак через двести не поймешь, куда глаза узкие подевались. А нам самим не обжить — не хватит заключенных. Тут один только путь — через «ГУЛАГ». Эту часть страны уже пробовали оживить некоторые умники — не получилось. Придется впускать соседей. Надо все срочно заселить. Любыми людьми. Только живыми, а не трупами.

К каждому из забытых Богом мест Владимир Сергеевич быстро привыкал. Они казались ему родными, словно он отродясь жил там в уюте и тепле. И так в каждом селении, в каждом городке, поселке и областном центре — сначала отчужденческие настроения, потом волной наплывала теплота — и вот уже ближе места нет на земле. День объезда мест. Ему казалось, что он и впрямь объезжает и облетает края, в которых прошли его детство, его юность, его жизнь, где осталась частица сердца. Бурят неотвязно стоял перед глазами.

Потом Владимир Сергеевич побывал на Байкале, на Алтае — и всюду одни и те же мысли: как широко здесь и как мало людей. Если бы здесь кишела жизнь! Как было бы все по-другому! Сколько простора и сколько счастья!

Макаров поднимался к Полярному кругу — прошелся вдоль шестьдесят восьмой параллели, побывал в Надыме. В ходе вылазки в Заполярье его сопровождал Решетов, проторчавший здесь на нулевой газоперекачивающей станции тринадцать лет. Город Надым с высоты самолета образовывал своими микрорайонами слово СССР.

— Пока здесь есть нефть — будет людно, — пророчил Решетов. — А какой период настанет, когда выкачают?

— Да, эту землю ожидает запустение, — соглашался Владимир Сергеевич. Нельзя человеку в один присест облетать Россию, нельзя! — все приговаривал он. — Может разорваться сердце. Жить где-нибудь в укромном уголке да подумывать о ее просторах можно, а вот охватить, увидеть одномоментно — не может человек, мал слишком. И президентом такой страны можно стать, если только очень сильно попросят. Сам бы я не отважился. Да и если бы вот так полетал до того, как вызвался пособить хлопцам, ни за что бы не согласился. Президентом такой страны может стать только очень простой, без затей человек. Другого она подомнет под себя, сделает его президентство подъюбочным — он будет управлять страной из-под юбки с кружевами девушки по имени Россия.

Я входил и в состав группы, сопровождавшей Владимира Сергеевича во время поездки по Красноярскому краю. Встречи закончились по регламенту. Успех был неописуемый — кандидата Макарова носили на руках. Военные, те вообще ликовали — до ночи стреляли вверх салютными орудиями. А все потому, что в каждой военной части Владимир Сергеевич подтягивался на перкладине больше Немцова — по двадцать раз, демонстрируя молодым, какой должна быть военная выправка, после чего целовал взасос знамя полка.