Тринити

Бек знал, что путь его прям и долог, поэтому он не спешил, хотя знал, что к утру он должен обязательно успеть покинуть столицу. Более того, желательно успеть пересечь окружную дорогу. Хотя ладно, если не успеет, там есть масса акведуков.

Ему предстояло добираться до места не менее чем за сутки. Он экономил силы, понимая, что это его последний поход.

Через несколько часов, оставив позади город, он решил идти сначала вдоль питерской трассы, чтобы в Клину уйти влево и затем направиться прямо к тому самому месту, куда устремлялось его сознание.

Он бежал вдоль пути, по которому когда-то из Орды в обратном направлении бежал его предок — пес Дар, чтобы поведать братьям-князьям о трагедии, которая постигла младшего — Михаила.

Бек бежал, и в его генетической памяти возникали картины того времени. Вот Миколино, орда и время, когда чужие князья обманом захватили царство, а теперь все вернулось на круги свои, свои князья взяли реванш, и взяли свой особый реванш другие законные российские властодержцы.

Почти все встало на свои места в результате обратного хода событий в голове маленького Владимира. Он дремал в своей корзине, поколыхиваясь от четырехтактной рыси Бека. Перед маленьким Володей закрутилась вся история России, все кровавое месиво сидело в нем на клеточном уровне, как сидит это и в каждом россиянине, поскольку он — часть российского общества.

Россия вновь попала в положение, в котором без кровопролитного сражения власть, появившаяся на свет в результате кровавой бойни, замкнулась на самоё себя, освободив место для новой и в то же время исходной, законной власти, которую уже не свергнуть насильственным путем.

Эти картины и видения, мерцающие в голове Володи, были настолько материальны и осязаемы, что просачивались в его аморфное и мягкое сознание без всяких дисководов, они легко проникали через отверзтое пульсирующее темечко и линейно располагались в мягкой ткани почти зыбкого зачаточного мозга.

Маленький Макарон запросто, без всяких дополнительных устройств, усваивал всю вращающуюся вокруг Бека информацию. Усваивал и сходил на нет.

Он видел, как сжималась Россия, уменьшалась в размерах. И он не понимал, почему — то ли потому, что он двигался назад во времени и пролетал над столетиями, в которых Россия была еще маленькой, то ли потому, что он поднимался вверх, и Россия уменьшалась чисто от расстояния, поскольку полет удалял его и приводил в действие обычные законы перспективы. А может, от нее отпадали куски и земли, присоединенные в предыдущие века и времена. В какой-то момент Россия принимала форму Америки, то Южной, то Северной. Конкистадоры везли туда огненную воду — потоки пива и вина плюс цветные стеклянные бусы и цветные лоскуты художественных фильмов, а из России в обмен на это уходили недра, земля, фонды, умы, свобода. Кресты над соборами, которые еще оставались в некоторых резервациях, с высоты, на которой уже находился Макарон, казались просто курсорами и не давали никакой защиты.

Макарон видел, как лидеры ведущих стран играли в «ножички». Причем, в таком невообразимом формате — сорок минус Россия. Они стояли тесным кружком вокруг горизонтальной проекции России на хорошо утоптанном казачьем кругу и азартно резались в землемеров. Они по очереди брали каждый свой перочинный нож за лезвие и старались воткнуть с переворотом ножа лезвием поближе к сердцу. Если кому-то везло и нож втыкался, счастливчик потирал руками и проводил лезвием линию по телу России, нарезая себе дополнительный участок. Он вел линию, куда указывало лезвие, — получалась то ли полоска, то ли сектор, то ли сегмент. После каждого удачного приземления ножа Россия уменьшалась. Ее представитель в этой игре отсутствовал. Лидеры были серьезны, как дети. Кому-то из игроков приходилось стоять на своем соседнем с Россией участке на одной ноге, но он напрягался, терпел, сосредотачивался, учился на стороне получше втыкать нож в надежде, что в конце концов и ему удастся оттяпать какой-нибудь анклав или полуостров. Кто-то хотел всего лишь отвоевать назад свое место под солнцем. Кто-то ходил по своему огромному призовому куску широченными шагами руки за спину и даже пропускал ходы. А средней руки землевладельцы старались без риска и выкрутасов воткнуть нож и, если попадали острием, тут же резали докуда дотягивалась рука с ножом на конце.

От России пахло белком — вот что учуял Макарон. Ее резали по живому.

И недаром говорилось о наследниках царской фамилии, о потомках великих князей, что они не просто так и, случись что-то, будут тут как тут. Ведь сколько будировалось в прессе, сколько было информационных заходов на эту тему — значит, все не зря.