Тринити

- Ну, все, давай обратно, - заволновался Макарон.

- Ползу, - сказала она. - Возьми ствол.

Макарон потянулся за аппаратом.

- Ну, что у вас тут? - cпросил взобравшийся на площадку Прорехов.

От резкого окрика Улька упустила лямку, и фотоаппарат заболтался в воздухе. Улька потянулась за ним, опершись всем телом на один брус, который тут же съехал вниз и развернул Ульку перпендикулярно себе.

- Спокойней, Уля, спокойней, - контролировал ситуацию Макарон. - Я доползу до тебя и затащу сюда.

- Сначала втащи аппарат, - посоветовала она ему.

Прорехов не смел пошевелиться и молча наблюдал. Он онемел, потому что боялся спугнуть заведенный тут порядок. Да и чем он мог помочь? Не было ни надобности, ни возможности.

- Конечно, Уля, сначала аппарат, - согласился Макарон, - он же ближе ко мне.

- А потом разверни меня, - сказала она. - И я сама вползу назад.

- Хорошо, - следовал ее советам Макарон.

Прорехов продолжал тихо наблюдать за происходящим. Луч прожектора разрезал пополам придуманную Макароном конструкцию и углом уходил в темнеющую пустоту. Свет растворялся во тьме, не доставая дна.

Пока Макарон тянулся за ружьем, железобетонный противовес под двойной нагрузкой ушел в сторону. Вползая назад, Макарон не заметил, как окончательно сбил его. Это увидел Прорехов и бросился удерживать корпусом поднимающийся в горизонтальное положение брус.

Улька ойкнула. Теперь она висела на брусе, придавленном к полу Макароном, а второе пустое бревно от перевертывания удерживал Прорехов.

- Брось его на фиг, это дурацкое бревно, и помоги мне! - скомандовал Макарон.

- А ее оно не зацепит? - спросил Прорехов.

- Вроде нет, - прикинул Макарон.

Прорехов отпустил свой ненужный брус, и тот загремел, падая. Страшный грохот где-то внизу сотряс тишину.

- Теперь забери аппарат, - попросил его Макарон.

- Я не смогу пройти на ту сторону, - предупредил Прорехов Макарона. Разве что прямо через тебя.

- Перелезай, - поторопил его Макарон, - только быстрее.

Прорехов перевалился через Макарона, забрал ствол и вернулся на площадку. Все шло нормально. Теперь Макарон спокойно удерживал второй брус, а Прорехов, потянувшись к окну, готовился помочь Ульке влезть обратно. Он подошел к проему так близко, что получилось почти лицом к лицу с Улькой, только он стоял здесь, а она висела там.

- Ну что? - неожиданно перевела тему мероприятия в другое русло Улька. - Теперь будешь увиваться за другими? - спросила она Прорехова, улыбаясь.

"А не сбе...гать ли тебе лучше в ла...вку?" - решил произнести Прорехов, поскольку ничего нового придумать было просто не успеть.

Может, все и получилось бы, как всегда, но никто не знал, что творится в голове у Ульки. То ли она вспомнила, как пугала Прорехова прыжками из окна ДАСа, чтобы он перестал заниматься ерундой, то ли на морозе у нее ослабли руки, но, так или иначе, она не проявила никакого интереса к приближающемуся Прорехову. "Занятно, что он по-прежнему уверен в том, что закончится по-его? - мыслила Улька. - Интересно, что он ответит сегодня? Опять скажет: "А не сбегать ли лучше в лавку?" Теперь бы это прозвучит просто глупо. Все давно перестало быть смешным. От такого бесконечного юмора, кроме усталости, ничего не осталось".

Все эти мысли, возведенные в степень, полностью овладели Улькой. На секунду она вообще забыла, где находится. И когда Прорехов протянул ей руку, она просто разжала свою.

Чтобы ничего не видеть, Макарон разбил булыжником прожектор и бросился в шахту лифта. Через несколько секунд полета с высоты он приземлился на многослойный батут и долгое время не мог остановить все подкидывающие и подкидывающие его вверх жесткие плетеные сетки. Батут качал его настолько долго, что Прорехов, спотыкаясь и грохоча, летевший вниз по лестнице, оказался у места падения Ульки быстрее.

Улька родилась не в сорочке. Ее угораздило упасть не в лифтовую шахту. Прорехов нашел ее у подножия "унитаза". Она лежала, как бы стесняясь своего положения. Из-под комбинезона выпросталось белое свадебное платье. Зачем она напялила его на себя, было непонятно. Прорехов схватился за голову и стал отступать в темноту, надеясь упрятаться в ней. А жизнь во всем своем величии и трагизме осталась на месте.

Подбежал Макарон.

Улька с улыбкой лежала на снегу и не понимала, где находится.

О случившемся Макарон сообщил Артамонову, Деборе и всем остальным. Вызвали реанимацию. Приехали врачи и определили, что потерпевшая скончалась еще в полете. От разрыва сердца.

На место происшествия прибыл следователь и начал всех опрашивать.

Ульку увезли в морг первой городской больницы.

Дача показаний для Прорехова и Макарона была единственным способом облегчиться. Меж собой они разговаривать не могли. А рассказывать все кому-то и просто так не поворачивался язык, настолько с Улькой все получилось неожиданно.

- Что вы делали с ней там, наверху? - спрашивал следователь Макарона.

- У нее была мечта - снять город с высоты птичьего помета, - отвечал Макарон.

- Неужели об этом можно мечтать? - удивился следователь.

- А почему бы и нет?

- А больше вы ничего не снимали?

- Нет, - сказал Макарон.