Тринити

Через день после совещания с треугольником Мурат доложил о выполнении комсомольского поручения. Чтобы не утомлять акцентом, мы приводим здесь авторизованный подстрочник. В переводе на русский разговорный речь Мурата звучала бы приблизительно так:

- Все нормально. Почти все педагогши не у дел. Двух завербовали на праздник в технологический институт, трех, не помню, то ли в Дом офицеров, то ли в Дом инвалидов. Остальные свободны. В новогоднюю ночь всем им светит воздержание, пост и сухой паек. Приглашение наше девушки приняли с визгом и были согласны на любые условия. "Мы можем привести всю группу", - загорелась самая трескучая! - вошел в роль генацвали, изображая стон заждавшихся женских сердец.

- Ну, всю группу, скажем, необязательно, - урезонил Мурата Рудик, - а вот десять - пятнадцать девушек будут просто необходимы.

Фельдман выдал всем участникам институтского Дня донора по обещанному профкомом червонцу.

Реша с Артамоновым отправились на закупку продуктов для праздничных столов. Во время шопинга Артамонов вел себя прилично и не приставал к продавщицам с затеями типа: "Мне, пожалуйста, три стаканчика с пятерным сиропом". А Реша повсюду требовал книгу жалоб. Причем не с бухты-барахты. Дело в том, что Мукин и Мат, прожившие, как все помнили, День донора вхолостую, были вынуждены манкировать утренние лекции и пуститься на подработку в горпродторг, экспедировать по магазинам фуру колбасных изделий. Однако ни по одному из указанных ими адресов ни колбасы, ни колбасных изделий на поверку не оказалось.

- Куда делись колбасные изделия? - изумлялся Реша, наседая на продавцов. - То-то же надо было хлопцам нашим брать товар сразу!

- И верно! Я буду говорить об этом на десятом областном слете работников облпотребсоюза! - грозил Артамонов.

- Не надо никуда сообщать! - суетились работники прилавка. Они стучали себя в грудь и уверяли, что мясные продукты в прямую продажу не поступали давно.

- Как же не поступали, если Мукин с Матом только вчера разгрузили тут целый фургон?! - давил на торгашей Реша. Он не мог клюнуть на их ложные показания - Мат и Борис соврать или ошибиться не могли. Гремучая совесть Решетова, как кобра, встала в угрожающую позу. Он неумолимо заполнял накипью непорочные страницы жалобных книг. Реша был ярым материалистом и не верил ни во что фантомное. Он допускал, что материя может иногда переходить из одной формы в другую, но чтобы она исчезала бесследно целыми фургонами?.. Извините подвиньтесь!

Невзирая на неувязки с кооперацией, друзьям удалось набрать четыре нихераськи и две авоськи неширпотребных продуктов плюс десять кило мойвы в нагрузку к дрожжам и зеленому горошку. Всю эту добычу они вывалили в "аквариуме" для дальнейшей разделки. Селедки они притащили столько, что она со всех сторон свисала со стола.

Девушки из педагогического прибыли за час до оговоренного срока и даже прихватили с собой затравленную гербицидами елку, которая от трех игрушек согнулась ровно в три погибели и уже не разгибалась до конца праздника. Однако будничность интерьера "аквариума" с ее зеленой помощью была все-таки кое-как укрощена.

Татьяна встретила гостий из пединститута как родных. С ними ей нечего было делить. Она не видела в них соперниц. В компании с энергетически всеобъемлющей Татьяной гостьи почувствовали себя как в кавычках и поспешили за столы. Ни по росту, ни по фактурности они не могли составить Татьяне никакой конкуренции.

После короткометражного обращения к старому году в отсеченном от мира параллелепипеде начала твориться сплошная феерия. Диск-жокей Бондарь извивался за пультом, как биологически активная добавка к празднику. Быстрые танцы пошли без всяких ретардаций и вмиг вскипятили публику.

Страхуясь на всякий пожарный, местные вороны поначалу раскрылетились и шарахнулись в пойму, подальше от засверкавшего "аквариума". Потом все же несколько пообвыклись, подтянули дирижерские фраки и стали каркать на прохожих более дипломатично.

Сквозь искрящиеся стекла "аквариума" танцующие студенты походили на неземных существ. Да еще эти стробоскопы, создающие иллюзию замедленного темпа... Ссылаясь на недостаток кислорода, там, в остекленной наглухо темноте, обнимались две стихии: океан - с глубинным мерцанием и штормовым гулом и космос - со вспышками и черными провалами музыкальных пауз. Они, эти стихии, неведомые и зовущие, схлестывались в маленьком прозрачном коробке на самом дне декабрьской темени и порождали новую стихию - стихию дискотеки. В глазах и стаканах сверкал совершенно новый демон, никогда ранее ни в каких религиях и мифологиях не упоминавшийся. Огни, пометавшись в замкнутом пространстве, вырывались наружу, и над студгородком всходил свет, напоминающий зодиакальный.