Тринити

Майский парк считался кровным массивом студентов-машиностроителей. Над ним постоянно брались социалистические обязательства - то вырубить под корень всю дичь, то снова засадить пустоты бересклетом да можжевельником. Может быть, поэтому парк сильно смахивал на студентов - был таким же бесхозно заросшим и с Пушкиным внутри.

Окрестности находились как бы в одной компании с институтским комплексом. Только два пуританизированных общежития - женское и мужское заговорщицки стояли в стороне. Они не могли соперничать с кремлевской кладкой старинных построек, а простым силикатным кирпичом нынче не каждого и прошибешь, как любил говаривать Бирюк.

Архитектурным довеском к общагам служила столовая № 19, попросту "девятнарик". Студенты питались в ней большей частью в дни стипендий. Столовая была удобна тем, что любое мясо, принятое в ее мушиной утробе, могло перевариваться и неделю, и две. В зависимости от количества пива, залитого поверх.

За углом бульвара высилась длиннющая девятиэтажка. В обиходе "китайская стена". Ее молоденькие и не очень обитательницы, в основном дочки городских голов разного калибра, безвылазно паслись в мужском общежитии. Но жениться на них студенты почему-то не желали, за что родители и секли дочек по партийной линии.

После ознакомительной попойки обитатели 535-й комнаты сообща готовили ужины, вместе ходили в кинотеатр "Победа" и кучно держались в аудиториях.

Это не ускользнуло от зоркого глаза Татьяны. Заметив, что Артамонов постоянно выступает в компании довольно презентабельных парней, она быстро сориентировалась в изменившейся обстановке. Используя канал дружеской связи с Артамоновым, она немедленно втерлась в пятерку 535-й комнаты и завела перспективные разговоры. От Татьяны все узнали, что стройную одногруппницу с губами бантиком зовут Людой, а куклу с неморгающими голубыми глазами Мариной. И еще от Татьяны узнали, что студентку Алешину зовут Наташей.

Вначале Татьяна по-честному делила внимание между жильцами 535-й, относилась ко всем одинаково горячо и участливо, но вскоре все они зафиксировали, что большую часть себя она предлагает Рудику, который уступает ей в росте всего каких-то пару дюймов. К концу второй недели занятий она полностью переключилась на него, бросив остальных жильцов 535-й комнаты на произвол судьбы. Через пару недель Татьяна настолько приблизилась к Рудику, что за бесконечные разговоры их удалили с лекции по введению в специальность, и они были вынуждены дожидаться физкультуры на Студенческом бульваре, занимая себя мороженым и газировкой.

Физкультура, как и в прошлую субботу, была отменена ввиду ремонта спортзала, поэтому основные события дня развернулись на практическом занятии по физике.

На группу 76-Т3 наконец-то завели классный журнал. Секретарь декана вручила его входившему в кабинет Ярославцеву. Физик поблагодарил девушку, уселся за стол и начал просматривать фамилии.

- Ну-с, пройдемся по материалу, - запел он высоким голоском. - Не будем особо мудрить, к доске пойдет... кто у нас тут первый по списку?.. Пожалуйста, Алешина, за ней - Артамонов. Не стесняйтесь, оценки я ставить не буду.

За Бибиловым наступила очередь Гриншпона. Физик прочитал его фамилию верно только с четвертого раза. Миша терпеливо не вставал с места.

- Гринштан... Гришпонт... Гриншоп...

Дождавшись, пока его фамилию выговорят чисто, Миша вышел к доске. Словно расквитываясь за трудное детство, Ярославцев гонял его по пройденному материалу почем зря.

Следующим по списку шел Кравец. Ярославцев долго тер лоб и всматривался в журнал, не решаясь вызвать. Потом посмотрел на присутствующих, пытаясь угадать, кто же такой этот Кравец, но ни на чьем лице ничего подозрительного не обнаруживалось.

Как выяснилось потом, в журнале инициалы Кравца обозначались буквами Щ и Х. Это была опечатка, но Ярославцев, не замечая образовавшейся паузы, ломал себе голову, не в силах вспомнить или придумать имя на Щ. Его это начало раздражать.

- Кравец! - произнес он с оттенком отчаяния. - Как вас зовут?

- Сергей.

- Садитесь! - крикнул Ярославцев в сердцах, затем отбросил журнал и начал вызывать кого попало. Под занавес он молча ткнул пальцем в Татьяну.

- Чемерис. Татьяна. Лучше Таня, - пролепетала она и, выйдя вперед, еще больше смутилась. Ярославцев, стол, доска - все было до смешного мизерным на ее фоне. Татьяна долго усваивала условие задачи и, не найдя выхода из некомпетентности в этом разделе физики, опустила руки и стала красной, как стоп-сигнал.

Преподаватель, поняв ее тоску, усадил на место.

Прозвенел звонок.

В перерыве Татьяна долго не отпускала в буфет компанию из 535-й комнаты, кляня себя за несобранность и растерянность.

- Не волнуйся, он же оценок не ставил, - утешали ее друзья.

- Вам хорошо, а как мне теперь быть, ведь вся группа видела!

В конце занятий в кабинет физики ворвался незнакомый мужик и назвался Замыкиным Иваном Даниловичем. С позволения Ярославцева он сообщил: