Тринити

Прежнее место было занято немолодым уже человеком, с необъяснимой серьезностью читавшим русско-ненецкий словарь. Реша проходил меж рядов и опасался сесть на первый попавшийся стул, боясь, что оттуда не будет видно Рязанову. Ему повезло - колонна, на которую он меньше всего рассчитывал, осталась чуть слева. Пролистав несколько страниц, Реша обратился в сторону столика выдачи. Рязанова занималась делами и позволяла наблюдать за собой кому и сколько вздумается.

Он обнаружил главную особенность ее лица.

У большинства людей начальное, нулевое состояние лица - безразличие. Исходным состоянием лица Рязановой была непоправимая грусть. Она являлась фоном для других эмоциональных наложений. И ничто не могло укрыть ее - ни серьезность, ни улыбка.

Просидев с час, Реша ушел с тем же ощущением взгляда на спине. Он наугад выбрал переулок и побрел в сторону, противоположную общежитию. Неожидано вспомнил о родственных биополях. Там, в зале, ему казалось, что Ирина тоже чувствовала его взгляды. Может, это было и не так, но, во всяком случае, неуверенность в некоторых ее действиях имела место. Так ведут себя люди, у которых стоят над душой.

Его тормозили затянувшиеся отношения с д р у г ой. Если их можно было назвать отношениями. Странная гармония обреченности и доверия. Зависимость, в которой оба подотчетны друг другу без всяких перспектив. Положение, из которого необходимо смотреть друг другу в глаза только прямо, не моргая. Реше не хотелось проигрывать нынешней его подруге в этом маленьком противостоянии, а если в принципиальных разговорах с ней станет прощупываться посторонняя лирическая тема, то легко обнаружится беспринципность. Носить легенд Реша не умел, сразу путался. И не умел долго находиться под вопросом. Но все это был подстрочник, а прямым, лобовым текстом шло совсем иное: он страшно желал встречи с Ириной. Хотел, и все тут.

На всякий случай Реша решил прописать себе одиночество, выдержать себя в нем, отмочить, но тут же поймал себя на мысли, что искусственная разлука всего лишь отсрочка, а не медиальное, как ему показалось вначале, решение. Он понял, что устраивает себе временное одиночество только для того, чтобы радость, если она появится в той отдаленной встрече, была полнее.

Выдержал он всего несколько дней и в понедельник опять отправился в библиотеку.

Все вокруг было белым, и терялось ощущение земли и неба. Они легко менялись местами и переходили друг в друга. От этого кружилась голова, особенно на мосту. Окоченевшие перила предлагали поддержку на всем своем протяжении. Ветер, носясь под пролетами, бился о наст забытой песней.

Реша исколесил полгорода, чтобы явиться в читальный зал перед самым его закрытием. Тогда возможность проводить Ирину вытечет сама собою, думалось ему. Его нисколько не смущало, что Ирина могла иметь предвзятый взгляд на массового читателя или до того личную жизнь, что ему, скорее всего, придется оказаться одним из многих или, хуже того, просто третьим лишним.

За столиком выдачи сидела не Ирина, а ее напарница - девушка с веселым, беззаботным лицом и неглубокими глазками. Реша спросил у нее ту же подшивку "Крокодила" и сел за тот же, что и в прошлый раз, стол. Где-то глубоко в себе он наивно рассчитывал вызвать в действительность главное, основное путем восстановления деталей. Мистика не оправдалась - Ирина так и не появилась. Наверняка работает в другие часы, подумал он и примчался на следующий день сразу после занятий.

Выдавала литературу все та же веселая. Реша принялся наводить справки.

- Вы не могли бы сказать... - начал он.

- Ирина в последнее время часто болеет, неделями не ходит сюда, веселая девушка улыбнулась выцветшими веснушками, ожидая еще какого-нибудь вопроса. Ее улыбка показалась Реше неуместной. Он едва не спросил: "Чему вы рады?!" Но спросил адрес Ирины.

Это была окраина. Самая что ни на есть. Маленький домик шел явно под снос. Обступив его по всему периметру плотным кольцом, над ним нависали крупнопанельные дома. Стройматериалы, грязь. Выходило, что и этому последнему островку старого города долго не продержаться.

Короткий зимний день без сколько-нибудь явного протеста сгорел заживо в своем закате. Наступил вечер.

Свет в доме не горел. Реша позвонил. Никаких признаков жизни. Проскочила мысль: не ошибся ли он адресом? Нет, все сходилось. Он нажал кнопку повторно. Безрезультатно. Когда созрела догадка, что больная может находиться в больнице, окна вспыхнули и за дверью спросили:

- Кто там?

Возникла проблема ответа. Вопрос повторился.

- Крокодил, - произнес он как пароль.

- Крокодил? - переспросила она. - Очень смешно.

- Помните, в читальном зале я брал подшивку "Крокодила"?

- А что вам нужно здесь?

По интонации Реша уловил, что она вспомнила его. Это утешило.

- Я узнал, что вы больны, и решил навестить, - признался Реша.

- Вы занимаетесь всеми подряд больными? - уже теплее спросила Ирина.

- Да.

- Ну раз так, заходите, - сказала она и отворила дверь.