Читаем Триодь постная [на ц.-слав. яз.] полностью

Рече́ Госпо́дь при́тчу сию́: челове́к не́кий име́ два сы́на. И рече́ юне́йший ею́ отцу́: о́тче, даждь ми досто́йную часть име́ния. И раздели́ и́ма име́ние. И не по мно́зех днех собра́в все мний сын, оты́де на страну́ дале́че, и ту расточи́ име́ние свое́, живы́й блу́дно. Изжи́вшу же ему́ все, бысть глад кре́пок на стране́ той, и той нача́т лиша́тися. И шед прилепи́ся еди́ному от жи́тель тоя́ страны́: и посла́ его́ на се́ла своя́ пасти́ свиния́. И жела́ше насы́тити чре́во свое́ от роже́ц, я́же ядя́ху свиния́: и никто́же дая́ше ему́. В себе́ же прише́д, рече́: коли́ко нае́мником отца́ моего́ избыва́ют хле́бы, аз же гла́дом ги́блю? Воста́в иду́ ко отцу́ моему́, и реку́ ему́: о́тче, согреши́х на не́бо и пред тобо́ю, и уже́ несмь досто́ин нарещи́ся сын твой: сотвори́ мя я́ко еди́наго от нае́мник твои́х. И воста́в и́де ко отцу́ своему́. Еще́ же ему́ дале́че су́щу, узре́ его́ оте́ц его́, и мил ему́ бысть, и тек нападе́ на вы́ю его́, и облобыза́ его́. Рече́ же ему́ сын: о́тче, согреши́х на не́бо и пред тобо́ю, и уже́ несмь досто́ин нарещи́ся сын твой. Рече́ же оте́ц к рабо́м свои́м: изнеси́те оде́жду пе́рвую и облецы́те его́, и дади́те пе́рстень на ру́ку его́ и сапоги́ на но́зе. И приве́дше теле́ц упита́нный, заколи́те, и я́дше весели́мся. Я́ко сын мой сей мертв бе, и оживе́: и изги́бл бе, и обре́теся. И нача́ша весели́тися. Бе же сын его́ ста́рей на селе́: и я́ко гряды́й прибли́жися к до́му, слы́ша пе́ние и ли́ки. И призва́в еди́наго от о́трок, вопроша́ше: что у́бо сия́ суть? Он же рече́ ему́, я́ко брат твой прии́де, и закла́ оте́ц твой теле́ц упите́нный, я́ко здра́ва его́ прия́т. Разгне́вався же и не хотя́ше вни́ти. Оте́ц же его́ изше́д моля́ше его́. Он же отвеща́в, рече́ отцу́: се толи́ко лет рабо́таю тебе́, и николи́же за́поведи твоя́ преступи́х, и мне николи́же дал еси́ козля́те, да со дру́ги свои́ми возвесели́лся бых. Егда́ же сын твой сей, изъеды́й твое́ име́ние с любоде́йцами, прии́де, закла́ ему́ теле́ц пито́мый. Он же рече́ ему́: ча́до, ты всегда́ со мно́ю еси́, и вся моя́ твоя́ суть. Возвесели́ти же ся и возра́довати подоба́ше, я́ко брат твой сей мертв бе, и оживе́: и изги́бл бе, и обре́теся.


Причастен: Хвали́те Го́спода с Небе́с, хвали́те Его́ в Вы́шних.

Подобает ведати, яко в седмице мясопустной Аллилуиа не поем: оставляем же и едину кафисму Псалтира от Утрени, и глаголем сию на Вечерни. Песней во Псалтири не глаголем. Не поется же и междочасие, и канон молебный Пресвятей Богородице, поемый на Повечерии: Повечерие же поется малое: Такожде творим в седмице сырной, разве среды и пятка: но о сем всем тамо указа ищи. Прочитаем же в сей недели в койлюбо день на Утрени слово святаго Макариа о Четырдесятнице, и Пятьдесятнице, егоже начало: Ча́дца моя́, ра́дуется се́рдце мое́ вас ра́ди:

Ведомо же да есть, яко последование прилучающихся святых в субботу, и в Неделю мясопустную, поется в мимошедших Повечериях. Такожде о субботе и Недели сыропустной творим: или како настоятель изволит, кроме аще где случится великаго святаго память.

В СУББОТУ МЯСОПУСТНУЮ

Память совершаем всех от века усопших православных христиан, отец и братий наших.

В ПЯТОК ВЕЧЕРА

По предначинательном псалме, и обычном стихословии, на Го́споди воззвах, поставим стихов 6: И поем Осмогласника стихиры мученичны три, рядоваго гласа:

И Триоди подобны, три. Глас 8. Подобен: Во Еде́ме рай:

От ве́ка ме́ртвых днесь / всех по и́мени, ве́рою пожи́вших благоче́стно, / па́мять сотворя́юще ве́рнии, / Спа́са и Го́спода воспои́м, прося́ще приле́жно / сим в час суда́ отве́т благи́й да́ти, / Тому́ Самому́ Бо́гу на́шему, / всей судя́щему земли́, / десна́го Его́ предстоя́ния получи́ти в ра́дости, / в ча́сти пра́ведных, и во святы́х жре́бии све́тлем, / и досто́йным бы́ти Небе́снаго Ца́рствия Его́.

Твое́ю кро́вию челове́ки Спа́се искупи́вый, / и сме́ртию Твое́ю от сме́рти го́рькия изба́вивый нас, / и жизнь ве́чную подая́й нам Воскресе́нием Твои́м, / вся упоко́й Го́споди, усо́пшия благоче́стно, / или́ в пусты́нях, или́ во граде́х, или́ в мо́ри, / или́ на земли́, или́ на вся́ком ме́сте: / цари́ же, свяще́нники, архиере́и, / мона́хи, и бельцы́ в во́зрасте вся́ком всеро́дном, / и сподо́би я Небе́снаго Ца́рствия Твоего́.

Из ме́ртвых воста́нием Твои́м Христе́, / не ктому́ смерть облада́ет уме́ршими благоче́стно. / Те́мже мо́лимся приле́жно: / рабы́ Твоя́ упоко́й во дво́рех Твои́х, / и в не́дрех Авраа́ма, от Ада́ма да́же до днесь, / послужи́вшия Тебе́ чи́сто, / отцы́ и бра́тию на́шу, / дру́ги вку́пе и сро́дники, / вся́каго челове́ка, в житии́ послужи́вша ве́рно, / и к Тебе́ преста́вльшася многови́дно и многообра́зно, Бо́же, / и сподо́би я Небе́снаго Ца́рствия Твоего́.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зачем человеку Бог? Самые наивные вопросы и самые нужные ответы
Зачем человеку Бог? Самые наивные вопросы и самые нужные ответы

Главная причина неверия у большинства людей, конечно, не в недостатке религиозных аргументов (их, как правило, и не знают), не в наличии убедительных аргументов против Бога (их просто нет), но в нежелании Бога.Как возникла идея Бога? Может быть, это чья-то выдумка, которой заразилось все человечество, или Он действительно есть и Его видели? Почему люди всегда верили в него?Некоторые говорят, что религия возникла постепенно в силу разных факторов. В частности, предполагают, что на заре человеческой истории первобытные люди, не понимая причин возникновения различных, особенно грозных явлений природы, приходили к мысли о существовании невидимых сил, богов, которые властвуют над людьми.Однако эта идея не объясняет факта всеобщей религиозности в мире. Даже на фоне быстрого развития науки по настоящее время подавляющее число землян, среди которых множество ученых и философов, по-прежнему верят в существование Высшего разума, Бога. Следовательно причиной религиозности является не невежество, а что-то другое. Есть о чем задуматься.

Алексей Ильич Осипов

Православие / Прочая религиозная литература / Эзотерика
История патристической философии
История патристической философии

Первая встреча философии и христианства представлена известной речью апостола Павла в Ареопаге перед лицом Афинян. В этом есть что–то символичное» с учетом как места» так и тем, затронутых в этой речи: Бог, Промысел о мире и, главное» телесное воскресение. И именно этот последний пункт был способен не допустить любой дальнейший обмен между двумя культурами. Но то» что актуально для первоначального христианства, в равной ли мере имеет силу и для последующих веков? А этим векам и посвящено настоящее исследование. Суть проблемы остается неизменной: до какого предела можно говорить об эллинизации раннего христианства» с одной стороны, и о сохранении особенностей религии» ведущей свое происхождение от иудаизма» с другой? «Дискуссия должна сосредоточиться не на факте эллинизации, а скорее на способе и на мере, сообразно с которыми она себя проявила».Итак, что же видели христианские философы в философии языческой? Об этом говорится в контексте постоянных споров между христианами и язычниками, в ходе которых христиане как защищают собственные подходы, так и ведут полемику с языческим обществом и языческой культурой. Исследование Клаудио Морескини стремится синтезировать шесть веков христианской мысли.

Клаудио Морескини

Православие / Христианство / Религия / Эзотерика