Трипланетие

Толпа сходила с ума. Старый гигантский ипподром, место конных ристаний и гладиаторских боев, давно не видел таких поединков. Запах смерти, неожиданной и скорой, витал над посыпанной песком ареной и рядами каменных скамей, тянувшимися к самому небу. Сердца проваливались вниз, желудки подпирали гортань, щерились рты, жадно хватая воздух, выпучивались глаза. Римляне наслаждались любимым зрелищем. Каждый - будь то мужчина или женщина - ощущал пьянящий привкус крови и жаждал увидеть ее цвет. Каждый знал, что сегодня один из этих двоих умрет; никто не позволил бы остаться в живых обоим. Впрочем, такие бойцы не могли разочаровать зрителей.

Женщины с раскрасневшимися лицами вскрикивали и визжали от избытка чувств. Мужчины, вскочив на ноги, размахивали кулаками, кричали и ругались. Но и те, и другие не забывали делать ставки.

- Пять сотен на Фермиуса! - вопил один, размахивая дощечкой и стилем.

- Принято! - звучал ответный крик. - Галл уже мертвец! Киннет добьет его!

- Тысяча! - следовало очередное предложение. - Киннет упустил свой шанс. Тысяча на Фермиуса!

- Принято!

- Две тысячи!

- Пять тысяч!

- Десять!

Гладиаторы сблизились. Замах - резкий свист клинков - грохот. Щиты трещали от сыпавшихся на них ударов, мечи звенели и сверкали. Вперед и назад, по кругу, отступая и наступая, минута за минутой демонстрируя свое мастерство, ярость и мощь. Проходило время, напряжение возрастало, сгущаясь вокруг арены, словно мрачный туман.

Кровь струилась из рассеченного бедра галла, и половина толпы вопила от радости. Кровь сочилась сквозь сочленения доспехов Киннета, засыхая темной коркой, и другая половина завывала в зверином восторге.

Ни один боец не сумел бы долго выдержать такого темпа. Оба, фракиец и галл, начали уставать, их движения замедлились. Благодаря преимуществу в весе и вооружении, Киннет заставлял галла обороняться, но силы его убывали с каждой минутой. Наконец, он сделал быстрый шаг вперед и ударил по щиту противника; пробив металлическую оковку, лезвие до половины засело в доске. Резкий поворот клинка - и щит, вместе с погнутым мечом, отлетел в сторону. Фермиус, ошеломленный, вдруг издал радостный вопль и, перехватив обеими руками свой тяжелый самнитский меч, занес его над головой.

И тогда Киннет ударил. Булава, прятавшаяся за щитом, вдруг очутилась в его правой руке, потом панцирь галла жалобно звякнул и вдавился внутрь, словно жестяная пустышка. Железное на вершие палицы попало в самый центр кирасы, Фермиус покачнулся, отступил назад на негнущихся ногах и рухнул на землю. Как только его тело коснулось песка, Киннет поставил ногу галлу на грудь и поднял голову. Его противник был уже мертв, но это не имело значения. Сжимая в руке кинжал, фракиец ждал знака императора.

Обезумевшая толпа окончательно сошла с ума. Ни единой мысли о снисхождении не возникло у этих опьяненных кровью людей. Возможно, в более спокойную минуту они даровали бы жизнь побежденному - не из милости, а лишь потому, что такой боец мог еще не раз пощекотать им нервы; но теперь, чувствуя опьяняющую близость смерти, они хотели пережить все до конца.

- Смерть! - рокотало эхо выкриков. - Смерть! Смерть! Большой палец правой руки Нерона опустился, и зрители единодушно повторили жест владыки. Смерть! Чудовищный шум толпы стал еще громче.

Киннет опустил кинжал и нанес ненужный уже удар.

- Дело сделано! - прозвучал чей-то громкий вскрик.

***

Так выжил фракиец Киннет; Ливиус, к своему собственному изумлению, выжил тоже.

- Рад за тебя, Железная Рука! - Киннет никогда не видел беотийца в таким возбужденным. - Афина Паллада прикрыла тебя щитом, как я и просил! Но, клянусь Тотом и Осирисом, я страшно перепугался, когда ты ударил в щит этого галла и остался без меча... Да, бойцы вроде тебя не ровня нам, простым смертным!

- Ну, и ты сражался неплохо, - прервал Киннет болтовню приятеля. - Я не смотрел двух первых твоих поединков, но видел, как ты разделался с Каленидосом. Он тоже был хорош - один из лучших в Риме - и я боялся, что тебе здорово достанется.., но, судя по всему, ты отделался парой царапин. Отличная работа!

- Жертвы - жертвы богам и молитвы, вот что мне помогло. На арене кровь у меня заиграла, и я понял, что судьба мне благоприятствует... Кстати, ты видел, как рыжая гречанка делала пассы над твоей головой, когда ты бросился навстречу Фермиусу?

- Да? Не дури, Ливиус. У меня есть другие заботы, кроме колдовства.

- Она хотела тебя приворожить. А потом заявилась сюда вместе с ланистой и начала строить мне глазки. Я, наверное, второй после тебя в нашей школе... Ну и девка! Но я чувствовал себя все лучше и бодрей, и когда она ушла, мне показалось, что ни один поганый ретиарий со мной не справится. Еще пара-другая таких встреч, и я сам стану Великим Бойцом - не хуже тебя!

Они с жадностью накинулись на еду - императорский дар победителям, а затем вернулись к арене, поглазеть на распятие христиан. Кресты со скорченными телами заполняли дно амфитеатра от края и до края.