Тритогенея Демокрита

От этого крика Демокрит вздрогнул, потом расхохотался и пошел к колодцу, чтобы напиться.

Посыльный последовал за ним.

— Уж не думаешь ли ты, что я убегу? — спросил Демокрит.

— Я тоже хочу пить, — ответил раб.

Это были последние слова, которыми они обменялись друг с другом. Больше Демокрит ни о чем не спрашивал раба, а раб не заговаривал с ним, молча шагал следом.

У булевтерия Демокрит остановился, не зная, куда идти дальше. Раб указал рукой на храм с белыми мраморными колоннами — храм Аполлона, у входа в который толпились люди в белых праздничных одеждах. Эти люди, едва Демокрит и посыльный приблизились к храму, расступились, образовав узкий проход, зашумели, перебрасываясь словами.

— По лицу видно, что сумасшедший, — услышал Демокрит сказанное одним из них и понял, что это сказано о нем.

Демокрит взглянул на говорившего и узнал в нем ученика Протагора.

«Ах, вот что это за люди, — сказал себе Демокрит, — Праздные зеваки, ученики Протагора, молодые бездельники хотят увидеть мой позор».

— Его книга о Пифагоре — собрание пошлостей! — засмеялся другой. — Только сумасшедший мог составить такую глупую книгу.

— Я хотел бы посмеяться вместе с вами, — замедлив шаг, сказал Демокрит, — Но, увы, настоящее веселье наступит тогда, когда для вас придет время обливаться слезами.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Он хотел сказать этим только то, что придет время, когда он будет веселиться и смеяться над ними, что у него и у них разные причины для веселья, и совсем не вкладывал в эти слова тот печальный смысл, который они приобрели потом.

Молодые люди зашумели в ответ, захохотали еще громче. Этот шум смеющихся над ним учеников Протагора сопровождал его все то время, пока он поднимался по ступенькам к дверям храма.

После яркого солнечного света, заливавшего агору, храм встретил его сумраком. Посыльный положил ему руку на плечо и повел к двери, которую Демокрит не сразу разглядел. Дверь открылась без шума. За ней оказалась еще одна дверь. Посыльный осторожно приоткрыл ее, просунул голову в щель, сквозь которую хлынул свет, и тихо сказал:

— Пришел Демокрит. Ему можно войти?

— Пусть войдет, — ответил слабый старческий голос.

Посыльный сделал Демокриту знак рукой и легонько подтолкнул его в спину, когда он приостановился на пороге ярко освещенной солнечным светом комнаты.

— Входи, — приказал ему все тот же старческий голос. — Я ждал тебя.

Перед высоким окном, выходившим в рощу, которая с трех сторон окружала храм Аполлона, стоял верховный жрец — сутулый, худой старик с белой головой и такой же белой бородой. И одежда на нем была белая, из тонкой шерсти. Он опирался одной рукой о подоконник, другой пригласил Демокрита подойти поближе.

— Что ты видишь за окном? — спросил жрец, когда Демокрит подошел к нему.

— Рощу, — ответил Демокрит.

— Из чего состоит она?

— Из деревьев.

— Из чего состоят деревья?

— Из листьев, ветвей, ствола и корней.

— Разве ты видишь корни?

— Я не вижу корней, но я знаю, что они есть у каждого дерева.

— Из чего состоят листья, ветви, ствол и корни? — спросил жрец.

— Из атомов, — ответил Демокрит.

— Из чего состоят атомы?

— Они не имеют частей.

— Кто создал деревья?

— Они вырастают из семян, — ответил Демокрит.

— Кто создал семена?

— Они вырастают на деревьях.

— Так было всегда? — спросил жрец, взглянув в лицо Демокриту. — Всегда были деревья и семена? Или было время, когда были только семена?

— Здесь я вынужден обратиться к мнениям мудрецов, — ответил Демокрит, — так как не был свидетелем событий столь удаленных во времени.

— Что говорят мудрецы? — спросил жрец.

— Из всех мнений мне кажется истинным то, в котором утверждается, что все произошло из атомов, различным образом сцепляющихся.

— Все?

— Все.

— И боги? — помолчав, спросил жрец.

— И боги, — ответил Демокрит.

— По какому же закону сцепляются атомы, по чьему мудрому установлению?

— По закону необходимости.

— Из чего рождается необходимость?

— Из движения. Вселенский вихрь увлекает все. Легкие атомы стремятся к поверхности, тяжелые — скапливаются внутри, подобное соединяется с подобным, сгущается и разрежается, распадается на части, смешивается, проникает одно в другое — и вот в этом бесконечном движении бесконечно разнообразных и бесконечных по числу атомов возникает все существующее, исчезает все существующее и возникает вновь, чтобы исчезнуть и появиться…

— Какую роль отводишь ты богам в этом мире? — спросил жрец.

Демокрит ответил не сразу: он знал, что этот вопрос — самый главный. Если он ответит, что боги не играют в этом мире никакой роли, он подставит себя под неминуемый и страшный удар. Если же он скажет, что боги, появившись в мире, завладели им, он предаст истину ради собственного покоя.

— Боги делают то, что они делают, — сказал он, — не больше и не меньше того. А так как многое в этом мире совершается руками людей, то власть бога живет человеческой верой в него.

— Хорошо, — сказал жрец, помолчав. — А не являются ли боги выдумкой невежественных людей? — глаза его сузились и замерли.