Тритогенея Демокрита

— Возможно, ты прав, Демокрит. Я не хочу с тобой спорить. Но все же помни: не пытайся защищать себя, пока суд не вынесет решение о твоей виновности. Но и потом будь осторожен: если ты разозлишь судей, они проголосуют за самую суровую меру наказания, какая только будет предложена твоими обвинителями. У тебя их два, Демокрит: врач Сокл — он обвиняет тебя в растрате отцовского наследства и требует, чтобы решением суда ты был приговорен к непогребению после смерти, и ученик Протагора, сын владельца гончарных мастерских Филист, — он обвиняет тебя в том, что ты не возделываешь принадлежащие тебе земли, и требует, чтобы тебя изгнали из Абдер.

— Я ведь могу и сам предложить меру наказания.

— Можешь. Но судьи не обязаны принимать во внимание твое предложение. Впрочем, в Абдерах впервые будут судить мудреца, — сказал Никомах, — и значит, ничего нельзя сказать наперед. И еще: среди присяжных много людей, которым ты помогал советами и лекарствами. Люди помнят добро.

— Ладно, Никомах. Спасибо. Будем же радоваться тому, что верховный жрец не объявил меня сумасшедшим и что, стало быть, меня не лишили свободы и права на поиски истины.

* * *

Обвинение гласило: «Демокрит, сын Дамасиппа, брат Дамаста и Геродота, побуждаемый пагубной страстью к путешествиям, истратил все свое достояние, полученное в наследство от отца, нанес ущерб родному городу, его гражданам, употребив богатство не на благо им, но лишь на удовлетворение своей пустой страсти. Вернувшись в Абдеры после длительного отсутствия без всяких средств к существованию, оный Демокрит получил в подарок от брата Дамаста усадьбу с земельным наделом. Увлеченный пустыми размышлениями и бесполезными трудами, он оставил землю невозделанной, отчего пропал виноградник и сад, а земля поросла дикими травами. Оба преступления, по законам Абдер, заслуживают наказания, как только таковые будут признаны судом действительными».

— Этот человек, сын Дамасиппа, поступил как вор, — сказал обвинитель Сокл. — Он унес из дому ценности своей семьи и истратил их не с согражданами, не с вами, абдеритяне, а с чужестранцами, путешествуя по Египту, Эфиопии, Финикии, Вавилону, Персии, Ионии и Аттике. И ровно настолько мы стали беднее, насколько богаче стали чужеземцы, быть может наши враги. Так что не только подобно вору поступил этот человек, но и подобно предателю, перебежавшему в стан врага с оружием, которое похитил у родного города. Вот в чем тяжкая вина его, абдеритяне, вот в чем вина твоя, Демокрит. Впрочем, последнее мало угнетало его, — обратился Сокл к судьям. — Растратив все наследство, полученное от отца, он заносчиво написал в одном из своих сочинений: «Из всех моих современников никто не обошел столь много земель, производя столько исследований, наблюдая климат и природу, и никто не учился у столь многих мудрецов».

Обвинение, выдвинутое против Демокрита, было не из редких в Абдерах. И прежде не раз случалось, что суд разбирал подобные дела. Но то были преступления, совершенные торговцами, владельцами земель, кораблей. А этот, Демокрит, как прослышали многие абдеритяне, занимался философией. Поэтому желающих попасть в дикастерий было в тот день больше, чем мест в зале.

Все с нетерпением ждали защитительной речи Демокрита. И вот он встал, обвел спокойным взглядом присутствующих.

— Да, я истратил наследство, оставленное мне отцом, путешествуя по Египту, Эфиопии, Вавилонии, Персии. И в этом я виновен, граждане Абдер, — сказал Демокрит.

Гул разочарования пронесся по залу. Не этих слов ждали от Демокрита его соотечественники. Так мог сказать кто угодно. Но разве пристало философу сдаваться без боя? Да и философ ли он после этого? Тот, кто признал себя виновным, — виновен, кто признал себя немудрым, — всегда был им.

Абдеритяне, оставшиеся за стенами дикастерия, стали смеяться над ним, искушенные же в судебных делах — называть глупцом.

— Но можно уйти с дротиком в стан врага, абдеритяне, а вернуться с мечом! — громко сказал Демокрит. — Метнувший дротик остается безоружным, но кто крепко держит в руке меч, тот непобедим!

И тогда стало тихо.

— Как летящую стрелу не остановить ни заклинаниями, ни золотом всего мира, так же не остановить, не преградить дорогу истине, ведущей нас к цели. Стрела движется силою, которую дали ей тетива и лук, истина — знанием. Стрелы повергают к нашим ногам войско, истина — весь видимый и невидимый мир, абдеритяне! Ради этих знаний не жаль ни серебра, ни золота, ни драгоценных камней. Бояться же, что враги используют растраченное мною богатство против нас, совсем неразумно: оно рассеяно среди огромного мира. Взамен серебра, золота и драгоценных камней я привез бесценный клад знаний.