Трюфельный пес королевы Джованны

«О своем» – так осторожная Марья Семеновна, будучи в курсе всех неприятностей и страшных приключений, которые и выжили художницу из насиженного гнезда, называла появление трупа адвоката в пустой мастерской, ключи от которой она отдала Александре. Старуха тоже видела его и была убеждена, что Александра причастна к этой смерти. Разуверить ее не удалось.

– Да… – судорожно сглотнув, отрывисто ответила Александра. – Что там у вас?

– Не у «вас», – передразнила ее старуха, – а у меня одной. Я одна во всем доме осталась. Одна.

Последнее слово она произнесла по слогам, и так выразительно, что Александра предположила: соседка имеет в виду вовсе не бегство оставшихся обитателей полуразрушенного особняка, а намекает на исчезновение тела адвоката, о котором ей также стало известно.

– Вы… были внизу? – в свою очередь, уклончиво спросила Александра.

– Была, – прозвучал в трубке краткий мрачный ответ.

– Там… ничего, да?

– Послушай-ка, милая! – в сердцах оборвала ее Марья Семеновна. – Ходить вокруг да около я не собираюсь! Ничего там нет и никого. Сама прекрасно знаешь! Но его нашли, адвоката твоего.

Александре показалось, что у нее останавливается сердце. Горло сжал удушающий спазм, она помедлила, прежде чем собралась с духом и спросила:

– Когда?

Старуха раздраженно фыркнула:

– Да позавчера еще! Днем. Когда ты сбежала…

– Я не сбегала… – слабым голосом возразила художница. – У меня срочные дела. А почему мне никто не позвонил? А… где он был?

– Что тебе звонить, ты же ни при чем!

Художнице показалось, что старуха произнесла это чрезвычайно ядовитым тоном. Тем не менее Марья Семеновна рассказала, что произошло, и услышанное повергло Александру в шок.

Позавчера, в тот самый день, когда Александра приняла решение покинуть свое жилище, ставшее опасным, один из местных жителей, обитавших в доме по соседству, обратил внимание на машину, стоявшую на обочине тротуара уже сутки. Переулок находился в самом центре, машин в нем парковалось множество, в рабочее время места для парковки найти было почти невозможно. Окрестные обитатели ставили машины во дворах, которые тоже не могли вместить всех желающих. Ночью, однако, переулок пустел. А этот дорогой новый внедорожник черного цвета, въехавший одним колесом на тротуар и оттого стоявший чуть накренясь, ночевал в переулке.

Потому он и бросился в глаза наблюдательному пожилому мужчине, чьи окна выходили как раз на место, где была припаркована машина. День близился к вечеру, когда он вышел в магазин и, проходя мимо внедорожника, бросил на него случайный взгляд. Боковые стекла были тонированы, но лобовое – нет, оттого он и разглядел внутри нечто привлекшее его внимание. А когда убедился, что глаза его не обманывают, немедленно вызвал полицию.

– Внутри сидел труп, – зловеще произнесла Марья Семеновна. – Да, он самый, адвокат этот. Ты же мне сказала, что он адвокат?

– Адвокат… – Александра едва шевельнула помертвевшими губами. – И… что?

– Что-что! Приехали, оформили и вывезли: его в одну сторону, машину на эвакуаторе – в другую. И все дела.

– Все? – не поверила художница. – А вас не допрашивали?

– Милая… – теперь Марья Семеновна заговорила с состраданием. – Да о чем меня спрашивать, если он сидел в своей собственной машине, на улице, а не у меня дома и не у тебя? Радуйся, что так все обернулось… Повезло тебе!

– И никто к вам не приходил? – Александра все еще не верила такому обороту дела. Она ожидала самого ужасного: обвинений в свой адрес, вопросов, на которые не сможет ответить, ареста. Но теперь, оказавшись ни при чем, художница не чувствовала никакого облегчения. – Никто ни о чем не спрашивал?

– Повторяю, его нашли на улице, в собственной машине! Рядом даже не с нашим домом, а с соседним! Я стояла неподалеку, когда полиция приехала разбираться, кое-что видела, когда машину открыли. Ограбили его, точно. На сиденьях визитные карточки были разбросаны, пустой бумажник валялся, бардачок открыт… Шикарная машина! – с чувством присовокупила Марья Семеновна.

– И никто из соседей ничего не видел?

– Никто ничего. Да он же среди ночи туда попал, так?

Вопрос ужаснул Александру. «Она все еще думает, что труп утащила и перепрятала я! Ей в голову не приходит, что я не справилась бы с таким делом в одиночку!»

– Не знаю, – глухо ответила художница.

– Правильно, – одобрила ее старуха. – И я ничего не знаю.

Так, обиняками, Марья Семеновна явно давала понять, что будет молчать и не выдаст свою соседку. И это также должно было утешить художницу, третий день живущую под гнетом самых страшных опасений. Но успокоенной она себя не ощущала.

– Когда ты вернешься? – осведомилась старуха, помолчав. – Говорю тебе, ничего не будет. Возвращайся! Я тут одна.

– Надо подумать, – нерешительно ответила Александра.

– О чем думать-то? – тут же снова вспылила Марья Семеновна. – Ей говорят, все обошлось… Ну, знаешь, нашла место получше, так уматывай, как все остальные! Одна останусь, вместе со мной пусть и сносят эту лачугу!