Трюк (ЛП)

Все закончилось. Сезон официально закрыт, а мы с Ноа заключили договор. Сегодня вечером мы объявим всему миру, что вступили в брак. Вообще-то это произошло на девятой неделе сезона. Дэймон, Мэддокс и Джей-Джей были единственными свидетелями церемонии, так что они в курсе. Но больше никто не знает. Не знал до сегодняшнего дня.

— Ого, это то, о чем я думаю? — спрашивает Тэлон, рассматривая через мое плечо платиновое кольцо.

Я смеюсь.

— Нет, наверно. Это не помолвочное кольцо. — Я вынимаю кольцо из коробочки и надеваю на палец. — Возможно, тебе стоит поторопиться и нарядиться уже в свой костюм. Ты же не хочешь пропустить мое заявление для прессы.

Я поворачиваюсь спиной к их остолбеневшим физиономиям и направляюсь к двери, за которой толпятся журналисты, чтобы взять у нас интервью. Тэлон и Миллер спешат за мной, хотя последний заметно напрягается из-за травмы ноги.

Чуть позже состоится официальная пресс-конференция, посвященная игре, и мне надо будет на ней присутствовать, но там не место для моего объявления.

Как и ожидалось, весь холл заполнен камерами и репортерами, а чуть поодаль стоит мужчина. Тот самый, к которому я буду возвращаться домой каждый день до конца своей жизни.

Журналисты суют мне в лицо микрофоны, выкрикивают вопросы. Один из вопросов звучит громче всех:

— Какое чувство вы испытали, сделав победный тачдаун?

Я улыбаюсь и смотрю прямо на Ноа, когда отвечаю:

— Это был второй самый счастливый момент в моей жизни.

Знаю, что следующий вопрос будет о первом счастливом моменте, и поэтому отвечаю прежде, чем он прозвучит:

— Ничто не сравнится с тем днем, когда я вступил в брак со своим мужем. Но сегодня было довольно близко.

Больше говорить ничего не нужно. Я проталкиваюсь через толпу репортеров и приветствую мужа поцелуем, который, уверен, в считанные минуты распространится в интернете как вирус.

***

Я стою у барной стойки на благотворительном вечере, посвященном «Радужным Койкам» в Нью-Йорке. Поднимаю руку, чтобы сделать глоток скотча и замираю, когда взгляд останавливается на пальце. Я все еще привыкаю — и к чемпионскому перстню, и к обручальному кольцу, но определенно никак не налюбуюсь на оба.

Мэддокс шлепает меня по руке, прежде чем я успеваю сделать глоток.

— Да, ага, мы поняли. Ты выиграл Суперкубок. Убери уже это свое кольцо.

Я провожу ладонью по волосам, намеренно его демонстрируя.

— Не понимаю, почему ты жалуешься. Благодаря этому колечку ты получишь десять процентов от моего нового контракта.

Мэддокс ухмыляется.

— Кстати, спасибо, что купил нам дом.

— Всегда пожалуйста. — Звучит саркастично, но я на самом деле имею это в виду.

Я пялюсь на свой стакан, пытаясь собраться с духом и сказать Мэддоксу то, что хотел уже давно:

— Я никогда не говорил тебе спасибо за то, что пришел ко мне и познакомил с Дэймоном. Тем вечером ты спас не только мою карьеру.

Я никому никогда не рассказывал, в каком мраке оказался после того, как меня выгнали. Не знаю, как далеко бы все зашло, не дай мне Мэддокс надежду.

Мой друг толкает меня локтем.

— А я никогда не говорил тебе спасибо за то, что заставил осознать свою «не-совсем-натуральность». Хотя мне потребовалось еще четыре года, чтобы ее признать.

— Значит, квиты?

Мэддокс обвивает меня руками и прижимает к себе.

— Руки прочь от моего мужа! — рычит Ноа, материализуясь рядом из ниоткуда. Интересно, много ли он слышал.

— Ну, сначала он был моим, — мурлычет Мэддокс, и я игриво отталкиваю его от себя. — Боже, да шучу я. У меня есть свой собственный мужчина. Где-то здесь.

К нам подходит моя свекровь — руки на изящной талии, идеально очерченная бровь вздернута.

— Ноа, разве ты не должен работать в зале, а не проводить время с мужем? Этим вы можете заняться и дома. — Она берет Ноа под руку и оттаскивает в сторону, но, проходя мимо, гладит меня по предплечью. — Даже если он выглядит настолько потрясающе в этом костюме.

Она наклоняется и целует меня в щеку, и я благодарю Бога, что хоть кому-то из моих новых родственников нравлюсь. Но что ей нравится больше, так это то, что Ноа хоть раз в жизни чем-то увлечен. Он говорит о «Радужных койках» как о своем ребенке.

Мать Ноа просто классная. Когда мы решили продолжить развивать проект в Нью-Йорке, она сразу же вызвалась помочь. Я волновался за судьбу «Коек», если мы переведем их в Чикаго, а меня отсеют из «Вориорз». А так, учитывая, что Джей-Джей остался в Нью-Йорке, мы знали, что все равно будем ездить туда и обратно.

Когда Ноа с матерью уходят, а мы с Мэддоксом снова остаемся вдвоем, я чувствую, как напряжение в плечах слегка спадает.

— Ты как? — волнуется Мэддокс.

— Так заметно, что я все еще полный отстой в этих делах? Все эти разговоры, хождения, социальное общение и прочая лабуда…

Мэддокс сочувственно кивает.

— Понятия не имею, как Дэймон с этим справляется. В смысле, одно дело — пойти куда-то повеселиться, но когда рядом его клиенты, приходится сбавлять обороты, чтобы ненароком не сделать или не сморозить что-нибудь. Что в моем случае очень даже возможно.

Да, вполне в его духе.