Трюк (ЛП)

Я физически не мог бы быть тверже, чем сейчас. Предвкушение, щемящая боль в сердце и сильная нужда буквально подталкивают меня умолять.

Я абсолютно готов, но Ноа не дает мне желаемого. Его губы нежно целуют меня в плечо, спускаются вниз по спине, добираясь до бедра, затем до ягодицы.

Я застрял в мучительной реальности, когда хочется большего, но нет сил заставить себя просить.

Когда язык Ноа добирается до расселины между ягодиц, я замираю.

— Э-м, что ты делаешь? — Сердце бешено колотится в груди.

— Тс-с. Молчи. Я о тебе позабочусь. — Он касается меня языком, и мой член буквально течет. По позвоночнику пробегает ток, живот сводит судорога.

— Блядь! — Мне еще никогда не делали римминг. В жизни не считал это чем-то важным, но, черт, когда язык Ноа дразнит и толкается в меня, тело превращается в трясущееся, бескостное желе.

Когда место языка занимает палец, я начинаю скулить.

— А будет еще лучше, детка, — шепчет Ноа. — Обещаю.

Его палец скользит вокруг колечка мышц, и мне больше всего хочется сейчас дотянуться до своего члена. Но стоит руке двинуться с места, Ноа моментально ее отталкивает.

— Даже не думай себя трогать. Я собираюсь сделать тебя своим, понял?

Я киваю.

— Я помечу тебя, буду любить так сильно, что всякий раз, когда другой будет делать это с тобой, ты будешь думать только обо мне.

Мне бы разозлиться, что Ноа хочет меня разрушить, но я понимаю, что это уже произошло. Я открылся и впустил Ноа, полностью готовый отступить, когда все закончится, но он пробрался так глубоко, что обратного хода нет. Он в моем сердце, под моей кожей, и всегда будет владеть частью меня.

Но вместо того, чтобы озвучить все эти мысли, я позволяю Ноа выполнить обещание.

Его пальцы и язык двигаются синхронно, дразня мою дырочку, яйца, член, не пропуская ни дюйма.

Когда, наконец, до меня доносится звук разрывающейся обертки презерватива, я вздыхаю с облегчением. Не знаю, сколько еще смогу выносить пытки Ноа и не сдаться на волю раскаленной, готовой извергнуться лавы внутри.

Я вцепляюсь в подушку с такой силой, что белеют костяшки пальцев.

— Я готов.

— Еще нет. — Покрытыми смазкой пальцами Ноа растягивает и дразнит, одновременно надевая презерватив.

Я ворчу, но когда он задевает простату, разражаюсь длинной бранной тирадой.

Ноа усмехается.

— Окей, думаю, теперь ты готов. — Оставив еще один поцелуй между лопаток, он выпрямляется и упирается членом в мою задницу.

А потом ничего не происходит. Воздух сгущается от тишины, и эта пауза меня нервирует.

— Да блин, Ноа, если ты сейчас же меня не трахнешь…

Одним плавным движением он врывается в меня.

— Блядь, ох, блядь… блядь!

Ноа застывает на месте.

— Черт, я сделал тебе больно? — Он пытается выйти, но я останавливаю.

— Даже не думай об этом, — цежу я сквозь зубы. — Так хорошо… Потрясающе. Хочу больше.

Бедра Ноа, будто проверяя, совершают короткие толчки.

— Мне не больно, — заверяю я.

Все эти «тяни-толкай» разрывают меня на части. Предполагалось, что это будет просто секс, но нежность и забота Ноа все разрушают.

И все же, когда он выходит из меня и переворачивает на спину, я теряюсь в его прекрасных аквамариновых глазах. Не могу оторвать взгляда. А когда Ноа наклоняется и нежно-нежно меня целует, все желание протестовать растворяется. Он двигается во мне так, будто поклоняется божеству, и у меня не остается никаких сил сдерживаться.

Ноа обхватывает мое лицо ладонями. Боже, это уже слишком. Это не просто трах. Это… Не знаю что. Но я так этого хочу. Изнываю от жажды. И все-таки чувствую, что это конец.

Искренне надеюсь, что предсказание Ноа — ошибка. Потому что когда-нибудь, возможно, встречу кого-то, кто сможет сравниться с мужчиной, заполнившим меня. И тогда мне совсем не хочется думать о Ноа. Черт, я сейчас даже думать не могу о ком-то другом. Не тогда, когда весь мой мир находится в этой комнате.

Я подстраиваюсь под томные движения Ноа, но если он вскоре не прибавит темп, то реально доведет меня до слез, а этого никак допустить нельзя.

— Ноа, — хриплю я.

— Да, детка? Чего бы ты хотел?

— Я бы хотел, чтобы ты перестал быть киской и трахнул меня как следует.

Ноа разражается смехом, и я смеюсь вслед за ним, хотя это звучит принужденно даже для моих ушей, в которых отдается бешенных стук сердца.

Либо Ноа чувствует, что мне просто необходимо прекратить эту пытку, либо я умею лгать лучше, чем думал, потому что он откидывается на колени, приподнимет мою задницу и толкается сильнее.

Теперь, когда он больше не лежит на мне, мой член стоит колом, умоляя о прикосновении. Но учитывая, что Ноа снова и снова проходится по простате, я понимаю, что как только прикоснусь к себе, все кончится.

Я стараюсь блокировать слова «тесный», «горячий», «потрясающий», которые выдыхает Ноа, так же как и все другие, обозначающие нужду и привязанность, потому что знаю, что не дождусь того, чего на самом деле отчаянно хочу. Мне нужно услышать «навсегда» и «останься». Почувствовать потребность, не имеющую ничего общего с примитивной физиологией.