Трюкач

Эти – не пощадят. Совесть? Оно конечно, по Далю, – внутреннее сознание добра и зла. Но! По Далю же: ТАЙНИК ДУШИ, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка. Тайники души террористов: что ж нас никто не величал террористами в Афгане? интернациональные должники! а здесь мы делаем только то, чему нас научили, к чему призывали в Афгане! одобрение или осуждение каждого поступка – в прямой зависимости от того, кто совершает поступок. Всяк меряет на свой аршин. Ибо сказано в Коране, глава (2) Корова: «Иудеи говорят: «Назаряне неосновательны, а назаряне говорят: Иудеи неосновательны, тогда как и те и другие читают Писание. Подобное словам их говорят и незнающие – язычники. В день воскресения Бог рассудит их в том, в чем они между собою разногласят».

Однако, находясь под перекрестным прицелом выходцев из Афгана, ступивших на тропу войны (хоть как ее называй, хоть священной!), невольно засомневаешься, что доживешь до дня воскресения, когда Бог рассудит возникшие… м-м… разногласия. А пацана-переростка уже никто не воскресит. И того небритого кавказца – тоже не воскресит. Того самого, который (слева!) дернул занавесочку и выглянул наружу.

Выстрел! И кавказец обмяк в кресле.

– A-а! Кровь! – неугомонно заверещала грузная тетка, прежде накликавшая: Нас убьют!

Пуля прошила насквозь и кавказца и спинку сиденья и – ужалила в руку. Тетка голосила от боли, от страха, от неожиданности – ведь только что все пальчики были целые, и вдруг… ее то за что?! Трясла ладонью, разбрызгивая красные капли.

– Охренела?! – заорал чистюля непреклонного возраста, сидевший справа от нее через проход. Шейный платок, сорочка – мятый беж, белоснежный пиджак… уже не белоснежный, уже в крапинку. – Испачкала, дура! – но не отпрянул подальшe, а чуть было не кинулся на тетку – отомстить за поруганный блейзер. Крапинок крови на белом прибавилось. – Нарочно, да?!

Тот самый случай, когда за шмотку можно убить и… быть правым… по-своему. Ничто не существует в мире – ни заложников, ни террористов. О-о, пиджак, пиджак! Какой пиджак! Какой БЫЛ пиджак!

Но заложники существуют, и чистюля – в их числе.

Но террористы существуют, и, чистюля – не из ИХ числа.

Сказано было: не двигаться! Сказано: лицом вниз! внятно: молчать и ни звука!

Так что? Еще выстрел? Еще труп?

– На место! – просипел в спину чистюле «задний», – На место, гет.

– Белый ведь был! – обернулся пижон к заднему, ища тоном справедливости, мол, сам. посуди…

– Тапочки у тебя тоже белые? – угрожающе пообещал «задний», клацнув татэшкой.