Триумф Анжелики

Но чем больше она их ненавидела, тем больше она ободрялась, ибо она знала, что им еще предстоит расплата за их надменность. И она начала потихоньку принимать, начала окружать себя «маленьким двором», потому что ей сказали, что иначе нельзя. «Позже, Голдсборо!.. Ты подождешь, Голдсборо, я еще вернусь к тебе! Месть — это блюдо, которому надо дать остынуть, а потом уже смаковать!» И повторяя это, как стишок, она громко хохотала. «Очень холодное блюдо!»

Она могла ждать это главное блюдо ее кухни, а пока что занималась вопросом похищения Онорины. Она хотела замучить ее до смерти и потом одно за другим отправлять доказательства этого своему заклятому врагу, Анжелике, с ее удивительной красотой и необъяснимой силой привлекательности, Анжелике — матери этого ребенка.

— Скорее, поедем в Монреаль, — сказала она супругу, — надо познакомиться с подданными до зимы и стереть из их памяти образ губернатора де Фронтенака.

До этого момента все шло гладко. До того момента, когда она оказалась перед этой маленькой бешеной девчонкой, которая принялась орать, обвиняя ее в отравительстве: «Это дама Ломбард! Это дама Ломбард! Отравительница!..»

Сколько ей потребовалось терпения и хитрости, чтобы уладить скандал и сгладить тягостное впечатление от сцены. Эти канадцы имели странное и смешное обыкновение обожать своих детей и верить им во всем.

Ей удалось устранить Мать Буржуа, устроив так, что ее якобы вызвал епископ, ей удалось устранить ее дядю и тетку, ибо она с неудовольствием узнала, что в этих краях живет брат Анжелики, и все это было очень противоречиво. Ей пришлось признать, что членов этой семьи, пусть даже они едва знакомы, объединяет мистическая связь: она образуется между ними, возникает сообщничество, мало понятное и мало объяснимое, но очень могучее.

Однако ей удалось убрать всех возможных защитников ребенка. Когда она приехала за ней в монастырь и узнала, что эта маленькая дрянь сбежала, она пустилась в погоню и сумела ее поймать. И затем — необъяснимое поражение. Ее власть исчезла. Все поиски и расточаемые деньги — все было напрасно.

Теперь Амбруазина понимала. Это происходило не из-за того, что она ослабла и потеряла свои силы во время долгого и нудного пребывания во Франции; не из-за того, что сатанинская власть покинула ее — этого никогда не будет; не из-за того, что канадцы и индейцы были осторожнее европейцев, и их было труднее надуть; нет, не из-за этого Амбруазина-Демон терпела поражение. Все происходило потому, что она столкнулась с «ними». И ей пришлось сделать вывод, что девчонка была так же опасна, как и ее мать.

Даже еще хуже!..

Что же было в этой семье, что было так сильно, что могло противостоять ей?..

Она разложила перед собой содержимое двух шкатулок, обнаруженных в сумке ребенка.

И глядя на эти разные по ценности предметы, бирюза, например, и перья, ракушки, зуб кашалота, она догадывалась, что некоторые из них должны были принадлежать Анжелике, до того как она отдала их дочери.

Также она вытащила длинную прядь рыжих волос, которую собственноручно вырвала из головы девчонки, охваченная яростью. Она взяла ее двумя пальцами и вытянула ее в руках.

Где теперь эта маленькая несчастная? Как достать ее? Как причинить ей зло?

«Можно очень многое сделать, имея волосы…»

В Париже у нее было бы очень большое количество адресов и имен колдунов и колдуний, которых можно навестить. Но здесь?..

«Мне надо бы обратиться к магу».

Возможно ли это сделать, не привлекая внимания полиции и не вызывая целой волны подозрений и слежки?

Когда она была в Париже, то захотела зайти к самой известной колдунье, Мовуазен, или Соседке.

Подойдя к ее дому, она увидела, как оттуда выходит группа священников-миссионеров, и это показалось ей подозрительным. Она быстро удалилась. Два дня спустя весь Париж узнал об аресте подозреваемой в колдовстве. И повинен в этом был этот ужасный полицейский Франсуа Дегрэ.

Из-за него отъезд в Гавр был похож на бегство. Как и в первый раз она убежала от него, а тогда правосудие схватило ее закадычную подругу — маркизу де Бринвилье.

На этот раз полицейский ударил в самое сердце организации отравителей.

Новости распространялись быстро, и господин и госпожа де Горреста еще не успели отплыть, как стало известно, что Соседка была обвинена в намерении отравить короля. Атенаис де Монтеспан скрылась.

«Под пытками она назовет мое имя. Я, как и моя дорогая Бринвилье, была одной из самых постоянных клиенток ведьмы… Но что за важность! Я ведь умерла! Умерла!..»

Она рассмеялась.

— Герцогиня де Модрибур мертва! — повторила она вслух.

Но все-таки она оглядывалась по сторонам со страхом.

«Разве это справедливо?»

Всегда скрываться, всегда прятаться. Всегда маскироваться.

Однако Амбруазина утешилась оттого, что сумела выйти в открытое море и устремиться к берегам Нового Света, где ее инкогнито будет сохранено наилучшим образом. Как и в первый раз ей удалось ускользнуть из лап Дегрэ и его начальника, лейтенанта де Ля Рейни, верных сторожевых псов короля.

Тут она вспомнила о господине де Варанж. Он был настоящим знатоком колдовства и ждал ее в Квебеке.