Триумф Анжелики

С кровати донесся голос иезуита. Он спросил о предмете ее озабоченности, которую угадал по выражению ее лица.

— Моя дочка, которую я уже считала спасенной, может не дожить до весны.

Она кусала губы, и он впервые видел, как она сдерживает слезы.

— Только не два раза! Не два раза. Я не могу второй раз испытывать эту тревогу.

— А, вы видите? Вы теперь понимаете, что это значит. Не два раза. Второй раз ведет за собой падение… Для того, у кого не осталось сил. Чего вы боитесь?

— Цинга. Земляная болезнь.

Он с усилием приподнялся и соскользнул с кровати. Потом он направился неуверенными шагами взглянуть на ребенка. Он всмотрелся, потом вернулся обратно и лег, закрыв глаза.

После некоторого времени он глубоко вздохнул и сказал:

— Надейтесь.

63

Наутро, проснувшись, она увидела его перед собой, стоящего на неокрепших ногах и одетого в шубу и шапку Лаймона Уайта. Он сказал, что решил отправиться до миссионерского поста, в котором, несомненно, окажутся необходимые продукты. Его путь лежал на север, к миссии Сен-Жозеф, что в Верхней Шодьере, одной из самых скромных, но самых близких к ним. Может быть, она окажется опустевшей, может быть, ее обитатели умерли или уехали. Но там обязательно окажутся запасы мяса, маиса, фасоли и дикого риса. А, может быть, он найдет там замороженную капусту и запасы коры, при помощи которой вождь гуронов во время первой зимовки на реке Сен-Шарль спас экипаж Картье от чумы. «Нужно перенимать мудрость дикарей, это уже доказано».

Анжелика встала. Она никак не могла согласиться с ним, она находила это решение безумным. Даже сильный и здоровый человек не смог бы одолеть такое расстояние в это время года. Ураганы, холод и слабость не дадут ему добраться до цели.

— Ваша дочь больна, — сказал он, посмотрев на Глориандру. — Я принесу специальную кору, принесу вареных плодов, капусту — все те продукты, которые приостанавливают течение цинги. А еще фасоль, маис, овсюг для семян.

— А если иезуиты вас узнают? Если они вас не отпустят?

— Там их только двое. Отец де Ламбер и какой-нибудь помощник, может быть, дикарь.

Летом этот пост становится необитаемым из-за разлива реки, но зимой там всегда есть люди на случай, если кому-нибудь из путешественников и индейцев понадобится помощь.

Анжелика не могла согласиться. Это было невозможно! Он пропадет. Потом она вспомнила о прибытии Пон-Бриана и его индейца, группы Ломенье и д'Арребуста, подвиги бесстрашных людей, например, Александра или Тихого Жюссерана, или отца д'Оржеваля, и даже вспомнила эту безумную вылазку Жоффрея, который преследовал Пон-Бриана до озера Мегантик, чтобы его убить на дуэли.

Безумцы белой пустыни. Среди них были и те, кто выживал и возвращался, ибо это был край бесстрашных.

Однако, она настаивала:

— Вы еще слабы, вы не оправились от болезни. Вы еле стоите на ногах.

Он поднял палец, словно общался с невидимым духом.

— Меня поддерживает дыхание Оранды.

— Оранды?

— Это разум и сила, самые высшие, исходящие от истоков вещей, от истоков самого воздуха, которым мы дышим. Я призову его. Оно придет.

Импульсивным движением она устремилась к нему и обняла его.

— Ведь вы вернетесь?

— Вернусь! И вы будете жить! — сказал он, тоже обняв ее. — Живите! Дорогая, живите, чтобы я не впустую принес свою жертву!

64

Он продвигался. Он преодолевал расстояние! Он разбивал кристалл холода, пересекал дрожание лучей солнца. У него не было тела. Это не он узнавал дорогу. Сама дорога давала ему знать. Лес расступался перед ним. Он знал, где нужно прыгнуть, чтобы не провалиться в трещину. Иногда он оборачивался. «Оранда! Оранда!» Великий Разум помогал ему. Как любой мужчина, он обязан был спасти женщину и ее детей.

В ходе последнего дня разразилась буря, но он знал, что находится у цели, и не заблудился. Он уже слышал колокол.

Колокол спасения! Колокол вечерни! «Сальве Реджина». Спасение, Небесная Царица!

Пока он выходил из леса и пересекал равнину, чтобы подняться к миссии, небо освободилось от туч.

Его почерневшие губы разошлись в улыбке.

— Как я люблю тебя, знак Любви. Распятый Господь! Скандал Вселенной! Как я тебя люблю!

Внутри пахло хлебом.

— Мы пекли, — сказал ему миссионер, который встретил его.

Два иезуита смотрели на него молча. Он забеспокоился. Они находили странным, что он не представился?

Он понял, что его приняли за одинокого беднягу, заблудившегося, обезумевшего от одиночества, страха и голода. Однако, он не набросился на еду, которую ему предложили. Он предпочел сначала обогреться и передохнуть.

Когда он сел у камина, он почувствовал, что одежда прилипла к его телу в тех местах, где открылись раны. Он не придал этому значения, он слушал.

После вечерних молитв миссионеры закрыли двери. Он наслаждался звуками и запахами миссионерского поста. «Запах ладана, запах потушенных свечей! Молитвенники! Шепот молитвы!»