Триумф и трагедия Эразма Роттердамского

Конечно, в воззрениях Эразма немало наивного и утопического, но его уверенные слова должны были прозвучать и найти отклик в умах и сердцах людей, вступавших в эпоху Возрождения, которую Ф. Энгельс не без основания назвал "величайшим прогрессивным переворотом из всех пережитых до того времени человечеством". Эразм был среди тех, кто "открывал" человека и вселял веру в его огромные возможности. Но ведь как раз апофеоз человека, выраженный в философии, литературе и искусстве, и являлся самым ярким проявлением той великой эпохи. Именно в эту сторону был обращен героический энтузиазм всех выдающихся мастеров ренессансной культуры.

При всем том Эразм вовсе не был прекраснодушным мечтателем, оторванным от окружающей жизни. Его усилия и труды всегда были направлены на конкретные цели. Все, что он делал, должно было приносить пользу людям, должно было укреплять и расширять ту "республику ученых", которая для Эразма была равнозначна новому гуманному миру Разума и духовной Гармонии. Он ясно видел темные стороны реальной жизни и смело указывал на них в "Похвале глупости" и в "Разговорах запросто". У него был острый глаз. Его зарисовки и характеристики поражают четкостью и реалистической точностью, подобно произведениям Ганса Гольбейна и нидерландских мастеров. И вряд ли прав Стефан Цвейг, утверждающий, что все, что творится в подлунном мире, известно Эразму только "через посредство литер, букв". Бесспорно, в жизни Эразма книги и манускрипты играли огромную роль, но ведь Эразм не вел жизнь хмурого затворника, он много странствовал по Европе, встречался со многими людьми, представителями различных общественных кругов.

Он непосредственно сталкивался с прозой жизни, окружавшей его со всех сторон. На это указывают хотя бы многочисленные письма Эразма, представляющие большой интерес для изучающего духовный и бытовой уклад тогдашней Европы. И как раз потому, что Эразм имел ясное представление о недостатках и пороках мира, он стремился к его обновлению.

Но идея широкого обновления мира должна была распространиться и на религиозно-церковную сферу, которая во времена Эразма продолжала занимать большое место в жизни европейских народов. Ведь даже из идеальной Утопии не изгонял религию Томас Мор. Не изгонял ее из царства мудрых великанов и Франсуа Рабле. Не посягая на права католической церкви, Эразм вместе с тем хотел, чтобы она "очистилась" от многочисленных пороков, глубоко укоренившихся в житейском обиходе. Ради этого он призывал вернуться к заветам раннего христианства, утверждавшего на земле, как ему представлялось, мир, любовь, доброту, кротость, снисходительность, скромность и чистоту. В религии он хотел найти не схоластические умозрения и не ветхую мишуру церковных обрядов, но высокий нравственный идеал, сливавшийся с нравственным идеалом гуманизма.

Нет сомнения в том, что всей своей неустанной деятельностью Эразм прокладывал путь Реформации. Только она представлялась ему как некое нравственное преображение мира, когда будут изгнаны нелепые предрассудки, схоластическое суемудрие, любые виды мрачного фанатизма, стяжательство, унижающее человека, и прочие проявления "неразумия".

Реформация началась сперва в Германии, а затем и в других североевропейских странах. Но это была совсем не та Реформация, о которой мечтал Эразм. Она не только не погасила пламя религиозного фанатизма, но раздула его до крайних пределов, превратив в пожар, который беспощадно сжигал и католические монастыри, и нежные поросли гуманистической культуры.

Почему так случилось? Почему благородное усердие великого гуманиста не привело к намеченной цели? В чем заключалась его ошибка? Она заключалась в том, что реальный мир был гораздо сложнее мира, существовавшего в представлении Эразма. Правда, Эразм хорошо понимал, что окружающий мир вовсе не идиллический, что его раздирают глубокие противоречия.

Но для Эразма эти противоречия сводились к противоречию между разумом и неразумием, культурой и варварством, образованностью и невежеством. Стоило только умножить культуру и потеснить варварство, как перевес оказывался на стороне разума и люди вступали в счастливую пору гармонии и благоденствия.

Впрочем, чрезмерно доверчивым Эразм все-таки не был. Еще в "Похвале глупости" (1509) указывал он на то, что путь человечества и, в частности, путь исторического прогресса далеко не всегда совпадает с путем разума. Но идти он стремился именно по пути разума и других призывал дружно следовать за ним.