Триумф непослушания (СИ)

На каждого воина находится кто-то сильнее. Рапира проиграла достойному сопернику. Но с достоинством и честью прошла свой боевой путь, ни разу не пожалев ни о чём.

Ангелину аккуратно вытаскивали из кабины. К танку уже бежал медик из Красного креста. Все склонились над врачом и ждали вердикта.

— Она уже не с нами, — коротко произнёс он.

* * *

В середине декабря температура повысилась до десяти градусов тепла, из-за чего весь снег растаял, превратив просёлочные дороги и поля в сплошную непроходимую грязь. Наступление на несколько дней замерло. Передышка требовалась обеим сторонам. Но вскоре ударили новые морозы, вся грязь замёрзла и конфедераты ринулись с новыми силами по всем направлениям.

Санитарная машина угодила в яму и сломала колесо. От сильного удара у многих раненых обострилась боль и они в унисон стонали, разнося свои мучения по всей кабине. София не смогла больше находится в машине и, пока водитель чинил поломку, вышла на свежий воздух.

Голое поле с замёрзшей грязью навевало тоску. После тёплой кабины пронизывающий холод заставил девушку поёжится. Свистящий между голых веток ветер был единственным спутником Софии.

Война подходила к концу и это понимали все. Многие строили планы о том как будут жить после войны, делились своими представлениями о будущем мироустройстве, спорили, ругались, шутили или просто молча соглашались. София же понимала что её служба как добровольца заканчивается и скоро ей предстояло возвращение в Орден. После увиденного у неё только укрепилась уверенность в посвящение своей жизни для противостояния злу.

В размышлениях девушка не сразу заметила, что не одна. По дороге, с трудом передвигая ногами, брёл хартийский солдат. Форма превратилась в лохмотья, оружие покрылось засохшей грязью, лицо заросло. Он походил больше на лесное чудовище, чем на представителя самой цивилизованной страны.

Хартиец медленно направился к Софии. Девушка испугалась, но не сдвинулась с места, искоса наблюдая за солдатом и ожидая что будет дальше. Не дойдя нескольких шагов, хартиец упал перед Софией на колени и, обхватив голову руками, горько заплакал. От него несло нечистотами, кожа приняла болезненный оттенок. Подняв голову и взглянув на Софию слезящимися глазами, он сквозь потрескавшиеся губы прошептал:

— Еды… Пожалуйста…

София не сразу поняла смысл его слов, но затем спохватилась и начала рыться в медицинской сумке. Сев рядом с ним она осторожно протянула несколько сухарей. Хартиец нетерпеливо взял их и с жадность запихнул в рот, попутно всхлипывая. София заметила, что у него нет половины зубов. Цинга.

Сейчас он не был для неё кровожадным захватчиком. Всего лишь обычным испуганным человеком, потерявший смысл и разочаровавшийся в тех кому верил. София обязательно вернёт ему веру в жизнь, но сейчас нужно было эту жизнь сохранить. Она встала и протянула ему руку, при этом ласково улыбаясь. Хартиец, дрожа, протянул свою и поднялся. Кажется, он нашёл новый смысл жить.

* * *

— Всё реже хартийцам удаётся отбивать наши атаки, господин канцлер, — докладывал Фридрих. — Многие их части поддались беспорядочному бегству, тем, кто сопротивляется, суждено попасть в окружение. Нам удалось выяснить, что они планируют нас сдержать на реке Висла. Вот только единственный уцелевший мост через реку остался в Варшаве, поэтому все хартийские подразделения устремились туда. Хорошая новость заключается в том, что к Варшаве вышла вторая и пятая дивизия. Они готовы взять город штурмом. Если это удастся, практически вся хартийская группировка прекратит своё существование. Когда это случится, в чём я не сомневаюсь, мы окажемся на распутье. И нам нужно сделать выбор.

— Прежде чем узнать варианты, я хочу выслушать остальных, Фридрих.

— Так точно, господин канцлер.

— Томас, как обстановка в тылу?

— Уинстон, — Томас потушил сигару, — ты и без меня знаешь что чем быстрее это всё закончится, тем лучше. Люди откровенно говоря устали от войны, все хотят вернуться по домам к прежней жизни. И в наших же интересах начинать постепенно возвращать промышленность в гражданский сектор. Иначе, то и гляди, оппозиция поднимет голову.

— Я тебя понял. Амелия, ты смогла наладить контакт с хартийцами?

— Учитывая, что в дипкорпусе сидит несколько человек из «Отряда сто тридцать семь», это оказалось не очень сложно.

— Всё же оказалось полезным не устранять их. А как дела с нашими заокеанскими друзьями?

— Они готовы помочь нам с организацией международной площадки и отправки постоянного миротворческого контингента в Хартию.

— И чего они хотят взамен?

— Часть хартийских репараций, — Амелия отвела взгляд.

— «Часть» — это сколько?

— Половина.

— Половина?! — опешил Уинстон.

— Без них бы у нас ничего не вышло. Это факт. Давай не будем жадничать, учитывая какие преимущества нам даёт их посредничество.

Уинстон молчал, разглядывая карту со множеством голубых и красных стрелок, линий и обозначений.

— Когда мы займём Варшаву, — подал голос Фридрих, — путь в Хартию будет открыт. И ничто нам не будет препятствовать. Если, конечно, вы отдадите соответствующий приказ, господин канцлер.