Триумф непослушания (СИ)

— Дядя Вильгельм, ну пожалуйста! — не унималась малышня.

— Так, — он резко поднял руку, чем прервал все детские манипуляции, — если завтра будете активно помогать тёте Алисе, то так уж и быть — прочитаю. А по хорошему пора вас учить читать. Точно, с завтрашнего дня и начнём! А то у меня такими темпами горло сядет. Всем спокойной ночи! — он потушил голубое плямя свечи.

— Спокойной ночи! — ответили ему дружно.

Идя между стройных кроватных рядов, Вилли то и дело поправлял съехавшие одеяла и мятые подушки.

— Дядя Вильгельм, — прошептала русая девочка, широко глядя на него своими голубыми глазами, — а почему взрослые ушли от нас?

— Я до конца не знаю, — ответил Вилли, стараясь не шуметь, — но вероятнее из-за того, что мы очень плохо себя вели и теперь нам нужно очень постараться, чтобы они вернулись.

— Но я же и так стараюсь как могу, — запротестовала девочка.

— Охотно верю, но только твоих сил здесь недостаточно. Нужно чтобы каждый из нас выложился на полную и тогда взрослые поймут от каких примерных детей они ушли.

— Вы обещаете? — искренне спросила русая.

— Да, — он старался не смотреть на неё, — обещаю… Всё спи, — он зашагал прочь из комнаты и только когда закрыл за собой дверь позволил себе выдохнуть.

— Что, — поинтересовалась Алиса протягивая горячую кружку душистого чая, — совсем замаяли?

— Всё нормально, — Вильгельм сделал глоток и положил ёмкость на стол. — Напомни тот момент, когда просто пытаясь выжить, мы решили взять над этой мелюзгой опеку?

— Не помню, — она прихлопнула на руке комара, — всё произошло настолько быстро. А что?

— Раньше я бы ни за что на такое не согласился, а сейчас мне даже нравится. А что? После нервного дня посидеть с ними одно удовольствие. Помогает понять, зачем мы всем этим занимаемся.

— И это говоришь ты? — удивилась Алиса. — Старый Вилли никогда бы так не сказал. Старый Вилли терпеть не мог детей. Может, они его там связали и закрыли в шкафу, а ты добрый двойник?

— Старый, хмурый, эгоистичный Вилли здесь и с ним всё в порядке, — он сделал глоток и помолчал. — Да, они шумные, часто надоедливые, могут довести до белого коления.

— Глупые, — вставила Алиса.

— Да-да… Но иногда они могут задать настолько простой и одновременно меткий вопрос, что становится не по себе. До того момента, как они вырастут, наша задача подготовить их к этому миру, что до сих пор до конца не сформировался. Лучше пусть мы будем совершать ошибки, чем они. Главное — научить потом избегать их.

— Иногда за ошибки приходится платить слишком дорого, — серьёзно сказала Алиса.

— К сожалению сегодня без этого никак. И тем не менее пусть цена будет как можно меньше. Мы и так достаточно за них платим.

— Да… — протянула Алиса.

— Спокойной ночи, — Вилли быстро допил чай, страстно поцеловал Алису и покинул стол.

— Вот так всегда, — вздохнула Алиса, — на самом интересном месте.

* * *

Горящие обломки пробивали насквозь белоснежные облака и сгорали, не долетая до поверхности Земли, сопровождая это леденящим кровь грохотом. Всё живое затихло и наблюдало за апокалиптическим видом. Жителей поместья сперва это тоже повергло в шок, но осознав, что гнев небес не опасен, любопытство взяло вверх над всеми. Наружу вытащили мягкий диван, раскладные стулья, подстилки — всё, на чём можно сидеть.

Вильгельм снимал видео на телефон, Алексей что-то писал в дневнике, Алиса смотрела в бинокль. Саманта пыталась разобрать, что пишет её друг, но корявый почерк напрочь отбил у неё желание. Рома вынес под громкие возгласы поднос со вкусно пахнущими клубничными слойками. Их быстро начали разбирать.

— Третий день уже падает, — прокомментировала Алиса, не отрываясь от бинокля.

— Так а сколько спутников по орбите кружило? — спросил Лёша. — Пару тысяч точно. И тут у всех начал заканчиваться запас электроэнергии. Так что падать они ещё будут долго.

— Вот упадёт на нас такой обломок, — пробубнил Вилли, — и всё. Конец нашему брыканию.

— Не упадёт, — успокоил его Алексей без доли сомнения. — А если даже и упадёт, то всё закончиться довольно быстро.

— Ты так об это спокойно говоришь, — Вильгельм закончил съёмку и принялся лениво жевать душистую слойку.

— Почему-то, когда речь заходит о смерти, — Алексей провёл взглядом очередной горящий обломок, — я ничего не чувствую. Очень странно. И это уже давно. До «Момента Х». Когда каждый день кто-то умирает и новостные заголовки только и пестрят этой дрянью, ты перестаёшь воспринимать. Что бы это ни было: авария на несколько десятков машин, убийство ни в чём не повинной девушки в подворотне или же авиакатастрофа. Тебе в какой-то момент становится всё равно. И осознание того, что ты чувствуешь скуку и зеваешь, читая эти строки, пугает. Чёрт. Это страшно.

— Всё нормально, Лёх, — Вилли взял ещё одну слойку. — Сейчас оно даже лучше. Нервы целее будут.

— Нихрена это не нормально. Человек тем и отличается от животного, что может сострадать. Генетический сбой или так хотела природа — это уже другой вопрос. Проблема в том, что система постепенно притупляет у нас эту черту и её влиянию очень сложно сопротивляться.