Триумф Рози

— Ты считаешь, он может в этом сомневаться? Немыслимо. Мы ведь…

— У тебя когда-нибудь возникали сомнения, что Рози тебя по-настоящему любит? Иррациональные сомнения?

— Великолепный аргумент. Принято. Да, он может в этом сомневаться, согласен. Такая вероятность есть.

— Мне кажется, ты очень поощрял и ободрял его подругу, а его постоянно критиковал. Возможно, потому, что тебя больше заботит не ее развитие, а его. Но ребенок возраста Хадсона в такой ситуации видит лишь то, что его порицают. И он трактует это так: ты его любишь меньше, чем ее.

Возвращаясь домой на велосипеде, я размышлял над теорией Клодии — о том, что мы управляем своей жизнью больше, чем думаем. Возможно ли, чтобы я подсознательно срежиссировал свое временное отстранение от работы в университете? Может быть, я знал, что мои действия на лекции, скорее всего, приведут к мерам дисциплинарного характера, — и предпочел выйти из игры, а не представлять оправдание, которое, как меня многие заверяли, наверняка было бы принято? Может быть, я сам выбрал это для себя — работать в баре и проводить больше времени с Хадсоном, а не продолжать заниматься тем, чем я занимался всю свою взрослую жизнь?

Чем больше я об этом размышлял, тем менее смехотворным казалось мне такое предположение.

34

На другой день Рози попросила на работе отгул по срочным семейным обстоятельствам. На момент завершения телефонного разговора с Иудой она пребывала в бешенстве.

— До чего же предсказуемый ублюдок! Первым делом он меня отчитывает — во всех подробностях расписывает, почему мне, видите ли, необходимо сегодня быть. Как будто я сама не знаю.

— Есть какие-то особые причины, по которым тебе надо присутствовать на работе именно сегодня?

— У нас предварительная встреча с организацией, от которой мы хотим добиться финансирования. Иуда хотел, чтобы я там была — как научный руководитель проекта, это понятно. Но дело еще и в том, что в комиссии есть один человек, с которым трудновато вести переговоры…

— Вчера вечером ты мне об этом не сообщила. Это могло бы стать…

— …еще одним доводом, который ты на меня обрушил бы. Мне надо прийти в школу. Это не обсуждается. Все равно он потом сменил тактику: «Мы прекрасно все понимаем. Конечно же, ты можешь сделать перерыв. На любое время, какое тебе нужно». Мы. Он и этот долбаный Стефан. С таким же успехом он мог прямо объявить: «Давай, слиняй и оставь нас разгребать дерьмо, ничего, мы со Стефаном справимся. Мы же знаем, ты прежде всего мать, а потом уж ученый».

— Я думал, у тебя именно такой ход рассуждений. Материнство превыше работы.

— Замечательно ты меня поддерживаешь.

— Я изо всех сил стараюсь тебя поддержать. Предложил тебе вариант: я мог бы пойти один. И предложение остается в силе. Но ты не доверяешь мне.

— Тебе-то я доверяю. Но я не доверяю школьному руководству. Они могут тебя…

— Одурачить?

— Черт побери, Дон. Это серьезное дело. Надо, чтобы мы были там вместе.

У меня оставался в запасе один аргумент — основанный на эмпатии:

— Если бы Хадсон находился главным образом на твоем попечении, а мое присутствие требовалось бы на работе, я бы, вероятно, принял решение не идти к директору.

— Спасибо тебе большое. Иуда сказал то же самое.

Хадсон в этот день не пошел в школу — Рози заключила, что он подвергся неофициальному отстранению от занятий, — и мы высадили его возле «Зала Джармена», предварительно выяснив, что сейчас, когда до конца начальных классов остается всего одна четверть, он больше не желает менять школу: «Меня и так только что перевели в другой класс». Хадсон был уже куда меньше расстроен и, соответственно, вел себя более рационально.

Мы с Рози сошлись во мнении, что наша цель должна быть простой: объяснить, что Хадсон не убивал птицу, что им двигала научная любознательность и что предварительно он прошел подготовку в области осуществления вскрытий. О каких-либо подсознательных мотивах решено было не упоминать.

Как ни странно, Рози согласилась с выводами, к которым пришла Клодия, — даже в том, что касалось моей постоянной критики Хадсона.

— Правда, ты его критикуешь не больше, чем твой отец критиковал тебя, — заметила она. Но я не счел данное сравнение комплиментом.

Нам требовалось убедить школу не подвергать Хадсона незаслуженному наказанию — каковое вряд ли оказало бы на него позитивное действие. Хадсон уже осознал, что поступил дурно, и чрезвычайно раскаивался в содеянном.

— Если бы он действительно убил птицу, все обстояло бы по-другому, — проговорила Рози. — Но он просто повторял то, чему его научили дома. Вполне может быть, через пару лет он будет делать то же самое в лаборатории для старших классов, чуть дальше по коридору. А они утверждают, что он не готов к старшей школе. Пусть уже определятся — либо одно, либо другое.

Я порекомендовал Рози не проецировать на директора свой гнев на Иуду. Мне показалось, что с моей стороны это очень проницательный совет, однако Рози немедленно спроецировала свой гнев на меня. К тому времени, когда мы добрались до школы, она несколько успокоилась.