Триумф солнца

Пенрод сразу обнаружил разительное отличие своего нового жилища от тех роскошных апартаментов, которыми пользовался в консульском дворце. Свою походную кровать он установил в тесном блиндаже пулеметного гнезда возле станкового пулемета. Там не было даже противомоскитной сетки, поэтому ночь напролет он отбивался от надоедливых насекомых, которые проникали в блиндаж из сырого оврага. Да и с питанием было гораздо хуже. Если раньше еду ему готовили из запасов консульского дворца с помощью сестер Бенбрук, Назиры и целого штата поваров, то сейчас приходилось довольствоваться рационом простых солдат. Генерал Гордон вынужден был ограничить поставки дурры минимальными объемами, поэтому голод стал постоянным спутником Пенрода в ожидании предстоящего нападения на город. Однажды Якуб принес ему пару сухих рыбьих голов, которые случайно обнаружил в хижине своего дяди, и они сварили из них похлебку и полакомились вместе с остальными членами пулеметного расчета. Многие египтяне ели кору пальм и варили кожаные ремни. Пенрод однажды попробовал это варево и тогда наконец оценил вкусовые качества лепешек из водорослей, которые производили сестры Бенбрук на фабрике Райдера Кортни. Ему так не хватало их в эти дни!

Капитан не имел права появляться в городе, поэтому все свободное время проводил в порту. И это добровольное заточение угнетало его больше, чем голод. Единственным утешением в подобных условиях был тот отрадный факт, что всю свою энергию и умственные способности он мог направить на организацию отпора будущему наступлению противника.

Его план состоял из двух частей: сначала направить противника в нужное место, где его уже ждали мощные пулеметы, а затем окружить врага и полностью его уничтожить. Если кому-то удастся избежать этой участи, их план будет раскрыт и сорван, поэтому генерал Гордон строго-настрого запретил ему показываться на оборонительных сооружениях до комендантского часа. Пенрод никогда не ждал благодарности от Китайца Гордона, но все же старался не давать ему больше поводов для критики.

Когда все приготовления были закончены, Якуб в отличие от генерала высоко оценил усилия Пенрода.

– С помощью мудрого Якуба вы создали практически неприступную крепость, – скромно подытожил он. – Это будет самая настоящая бойня для свиней ансаров.

Он инстинктивно потянулся к рукоятке кинжала, осматривая хорошо укрепленные позиции. Солдаты тащили к пулеметной точке сухие бревна и разжигали костры на берегу реки и по обеим сторонам оврага. Якуб отдал много сил, чтобы огонь от этих костров освещал как можно большее пространство, но при этом не слепил пулеметчиков и других солдат. Каждый вечер его подопечные обильно поливали дрова маслом, чтобы те как следует пропитались и вспыхнули при первой же искре.

Неожиданное исчезновение Пенрода вызвало у сестер Бенбрук легкое замешательство, если не озабоченность. Меньше всего переживала Саффрон, хотя и она сожалела, что лишилась прекрасного повода подразнить сестру. Теперь она могла доводить Эмбер до истерики лишь назойливым напоминанием о ее кавалере, поскольку самого кавалера во дворце уже не было. Кроме того, ужасные переживания сестры не доставляли Саффрон удовольствия, поскольку причиняли ей боль, а это совсем другое дело.

С другой стороны, Ребекка умело скрывала свои истинные чувства к Пенроду, поэтому Саффрон понятия не имела, как глубоко она переживает таинственное исчезновение капитана. Если бы Саффи знала об этом, то, вероятно, нашла бы более благодатную почву для насмешек над сестрами.

Когда Эмбер почти убедила себя, что уже никогда не увидит капитана Баллантайна и самоубийство – единственный выход из этой трагической ситуации, появился Якуб и спас ей жизнь. Однако со стороны араба это был отнюдь не жест доброй воли или акт милосердия.

Строгая приверженность его хозяина ко всяческим самоограничениям во время жизни в блиндаже и надоедливые москиты совершенно не устраивали Якуба. За последние месяцы он привык к более приятной жизни. Каждый вечер Назира обеспечивала его полным набором ценных продуктов, которыми кормила генерального консула и все его семейство. Разумеется, это был далеко не праздничный набор, но все же он заметно превосходил по количеству и качеству ассортимент армейской кухни, от которой за милю разило гнилой рыбой и шкурами домашних животных.