Тривейн

— Но у вас нет гарантии, что представители рабочих, бизнесмены и политические лидеры согласятся!

— Есть. И те, с которыми мы уже работали, согласились! Мы беседовали с ними в обстановке полнейшего доверия и взяли с них слово сохранить услышанное в тайне до тех пор, пока не поступят новые инструкции.

Все они — обыкновенные обыватели, только демонстрирующие энтузиазм!

— Это... это...

— Мы знаем, абсурдно! — договорил за Нэппа Грин. — А вы что, серьезно полагаете, что «Дженис» управляют эти идиоты — вашингтонские бюрократы? Мы говорим о двух или трех сотнях, может быть, о нескольких мэрах и губернаторах, но их у нас в несколько тысяч раз больше...

— Ну а палата представителей, сенат? Они что, тоже...

— Палата представителей у нас под контролем, — перебил Нэппа Гамильтон. — А сенат? Что ж, поэтому вы и находитесь здесь.

— Я?! — Нэпп снова положил руки на покрытый стеклом столик.

— Да, сенатор, — со спокойной уверенностью подтвердил Гамильтон. — Вы являетесь почетным членом клуба, за вами закрепилась репутация скептика. Я даже как-то читал о вас как о «непредсказуемом скептике сената». Мы рассчитываем на ваше влияние в кулуарах...

— В противном случае, — добавил Грин, сделав рукою недвусмысленный жест, — пуф!

Сенатор Нэпп, совершенно растерявшись, молчал. Уолтер Мэдисон не смог сдержать улыбки, заметив жест старого еврея, но она пропала, едва тот заговорил.

— Предположим, — произнес он, — что все, о чем вы здесь сказали, возможно. Конечно, гипотетически... Но как вы в таком случае собираетесь поступить с нынешним президентом? По-моему, он вовсе не собирается уходить, а хочет выставить свою кандидатуру на второй срок!

— Ну, это еще неизвестно, — ответил Гамильтон. — Его семья настроена решительно против. И потом не забывайте, что «Дженис индастриз» взяла многие проблемы на себя, освободив его таким образом от забот. Мы очень легко можем вернуть их ему. В конце концов, если он попытается вступить в предвыборную борьбу, то у нас на руках есть медицинское заключение. Оно способно покончить с ним за месяц до выборов...

— И оно соответствует истине?

— Частично, — отвел глаза Гамильтон. — Впрочем, не важно. Главное — что оно у нас есть...

— Я хочу задать вам еще один вопрос, — продолжал Мэдисон. — Если Эндрю будет избран, каким образом вы сможете контролировать сто действия? И как вы его остановите, если он в один прекрасный день попытается от вас избавиться?

— Каждый, кто сидит в президентском кресле, — ответил Гамильтон, — день ото дня все более убеждается в том, что его работа — самая необходимая и самая сложная. И он нуждается в любой, даже мизерной помощи, какую только может получить. Вместо того чтобы от нас отделаться, он будет стараться привлечь нас к сотрудничеству, постарается убедить в том, что наше место с ним рядом, что мы должны вернуться из отставки...

— Из отставки? — смущение Нэппа достигло предела, в то время как Мэдисон, судя по выражению его лица, все понимал.

— Да, отставки, сенатор. Уолтеру это хорошо известно. Вы должны понять всю тонкость нашей тактики. Тривейн никогда не согласится на подобное предложение, если поймет, что оно инспирировано «Дженис индастриз». Наша позиция должна быть предельно четкой. С видимой неохотой, но именно мы будем стоять у него за спиной: ведь он наш человек, такой же продукт рынка, как мы! После выборов мы намерены уйти со сцены и провести остаток наших дней так, как того заслужили. Мы убедим его в этом... Конечно, если он будет нуждаться в нас, то мы всегда здесь, рядом, хотя мы и не хотим, чтобы нас беспокоили. Однако на самом деле никто из нас никуда не собирается уходить...

— И когда он поймет это, — подвел черту Уолтер Мэдисон, — будет уже слишком поздно. Речь пойдет об обычном компромиссе, не так ли?

— Именно так, — подтвердил Йан Гамильтон.

— Мои люди, работающие за закрытыми дверьми, — произнес Грин, — придумали превосходную фразу для предвыборной кампании... «Эндрю Тривейн. Оценка: отлично!»

— Я думаю, они ее украли, Арон! — сказал Гамильтон.

Глава 40

Прочитав статью, Тривейн почувствовал облегчение. Он даже представить не мог, что сообщение о чьей-либо смерти, о жестоком убийстве, может вызвать в его душе радость. Слово это казалось таким неуместным, но это было именно так: словно тяжелый груз упал с его плеч. Заголовок гласил: «Глава подпольного мира убит в предместье Нью-Хейвена — Амбуше».