Трижды преданный

Встретиться договорились через час. Олег собрался и вышел из квартиры, но миновать успел только один пролет. Снизу доносились голоса, шаги, звонили мобильники, и вообще там было слишком много людей. Он постоял, прислушиваясь, потом пошел дальше и, оказавшись на первом этаже, наткнулся на парня в полицейской форме. Тот хмуро оглядел Олега с ног до головы, но уступать дорогу не торопился. Сердце нехорошо екнуло, в виски ударила кровь, но Олег, сделав вид, что просто очень удивлен, попятился и спросил, придав себе глупый вид:

– В чем дело? Меня на работу вызвали, мне пройти надо.

Полицейский косо глянул на него и проговорил сквозь зубы:

– Иди, только быстро, не задерживайся. – И отошел к стене, пропуская Олега.

Тот сбежал на один пролет вниз и увидел небольшую толпу. Люди, кто в полицейской форме, кто в гражданском, толпились у последнего лестничного пролета, под которым находилось что-то вроде общественной кладовки. Туда складывали пустые коробки, санки, ведра и прочую дребедень, которую в квартиру тащить неохота, а выкинуть пока жалко. Олег сбавил шаг, остановился, глядя вниз. Толпа загораживала обзор, на него смотрели с недовольным видом, а крупный дядя с погонами капитана и папкой в руках порекомендовал ему не задерживаться и живее проходить мимо. Выглядел капитан сурово и решительно, Олег решил не связываться с ним, пошел дальше, но успел-таки заметить на полу рядом с «кладовкой» небольшое темное пятно и такой же ручеек, что тянулся откуда-то из-под коробки. Пятно матово блеснуло внизу, он присмотрелся и увидел на полу рядом кисть руки, неестественно вывернутую, со скрюченными пальцами, и часть рукава. Больше ничего толком разглядеть не успел, вышел из подъезда и оказался в другой толпе, напуганной и притихшей: тут собрались соседи. В основном старухи, что жили в этом доме со дня его сдачи и знали всех жильцов. Сейчас бабки сбились в кучку и испуганно поглядывали на каждого, кто выходил из подъезда. Уставились они и на Олега. Он сам шагнул к ним, напустив на себя такой же перепуганный вид, и спросил:

– Что это там такое? Лежит кто-то, я толком не разглядел…

Ближайшая тетенька, круглая коротышка в синем пальто и белом берете, сделала скорбное лицо и быстро зашептала:

– Труп там нашли, час назад. Анька с третьего этажа собаку выгуливала, домой уже шла. Псина в подъезд забежала и сразу туда, лаять начала, выть. Анька сунулась и чуть в обморок не упала, говорит, лежит на коробке мужик, глаза открыты, а изо рта кровь течет. Лежит и смотрит… Анька на весь подъезд орала, я сразу выскочила, испугалась. Потом полиция приехала…

«Странно, а я не слышал», – подумал про себя Олег и стал прикидывать, когда Анька обнаружила труп. Получалось, что дело было часа полтора назад, сразу после того, как он позвонил Вике. Потом пошел в душ, потом одевался… Собственно в обнаружении трупа ничего странного не наблюдалось: мало ли кто мог в их подъезде отдать богу душу. Наркоман, например, или бомж, заползший погреться, – дверь-то нараспашку, ни домофона нет, ни кодового замка. Вот и забрел сердечный в тепло, где и окочурился благополучно, напугав Аньку чуть ли не до инфаркта. Хотя там была кровь… Но с этим пусть судебные медики разбираются, кто его знает, как наркоманы от ломки дохнут? И Морок его, наверное, видел, он же раньше уходил. Надо будет потом спросить…

Объяснений нашлось достаточно, но вернулась тревога, и хоть Олег понимал, что связи между вчерашними «закурить», едва не сбившей его машиной и сегодняшним трупом нет никакой, а все ж оборачиваться стал чаще, чем обычно, и присматривался к каждому, кто оказывался рядом в маршрутке или в магазине. Однако до Вики добрался без приключений и, оказавшись в теплой и чистой квартире, вдруг почувствовал, как тревога ослабла, точно за дверью осталась, а потом и вовсе исчезла – стало не до нее…

Неделя начисто выпала из жизни, дни слились в один, и каждый был как последний. Новизна и острота ощущений, чувств, наслаждение, что они с Викой давали друг другу, обострялись перед скорой разлукой. Он ее никогда не увидит, она его тоже, жизнь свела их на несколько дней и вскоре безжалостно разлучит, не оставив и шанса на встречу. И Вика приняла эти правила игры, то ли запретила себе думать о будущем, то ли просто принимала эти дни как подарок судьбы. Олег невольно сравнивал ее с Наташкой, и пока счет был в пользу Вики: в ней не было ни капли стервозности, эгоизма, манерности, и жила она сегодняшним днем, не интересовалась его прошлым, не говорила о своем, не строила планов на будущее. Долго так продолжаться не могло, это понимали оба, и каждый думал, как это случится, с ужасом думал, ибо разрыв пришелся бы по живому, а это будет больно, очень больно. «Так нельзя», – каждый раз твердил себе Олег, когда звонил Вике, и был готов поклясться, она думала о том же, когда говорила, что ждет его.