Трижды воскресший

– А притом, – по голосу Ирины чувствовалось, что она уже устала от этих переговоров, – я без мужика не могу, ты же знаешь. У меня потом по-женски проблемы начинаются. Мне любовник просто необходим. А ты мне все хочешь испортить. Иди куда-нибудь погуляй до вечера. Вечером он уйдет, тогда и приходи.

– Спасибо, – деревянным голосом поблагодарила Соня и добавила: – Я-то тебя никогда у закрытой двери не держала.

– Ну и дура! Вот тебя Юра и бросил! – За дверью послышались шаги, затем приглушенный смех, и опять все стихло.

Соня подняла сумку и, глотая слезы, начала спускаться вниз. Двойное предательство за такой короткий срок – это рекорд, даже для ее жизни.

На улице моросил нудный дождик, дул порывистый осенний ветер, и Соня нерешительно застыла у подъезда.

«Ну, и куда мне идти теперь?»

К отцу Соня попроситься на пару дней не могла, он уже второй год жил с другой женщиной и ее дочерью в двухкомнатной квартире жены. И следовательно, ее там никто не ждал.

Оставалось одно – ехать к матери.

«Не мокнуть же под дождем, как собака!»

Соня, пошатываясь, направилась на автобусную остановку и через долгих двадцать минут, показавшихся ей на пронизывающем мокром ветру вечностью, все же залезла в переполненный автобус.

Тяжело дыша, Соня еле-еле добралась до последнего этажа двенадцатиэтажного дома.

В последнее время ей чертовски «везло», поэтому, увидев табличку с надписью: «Лифт не работает», она даже не удивилась. Пока тащилась с тяжелой сумкой на такую верхотуру, придумывала, что бы поправдоподобнее наврать матери. Правду говорить совершенно не хотелось.

«Ладно, – так ничего и не придумав, решила Соня, – сориентируюсь по обстоятельствам!»

Дверь открыл заспанный Алексей Ильич, муж матери, и удивленно уставился на Соню.

– А ты чего это?

Соня, решившая больше не разговаривать за порогом, без спросу прошла в темный коридор, на ходу оттолкнув отчима.

– Я к матери. – Соня с удовольствием присела на стул и начала снимать промокшие ботинки.

– Так нет ее, деточка! – Алексей Ильич из-за всех сил играл в «доброго папочку». – Она еще позавчера в Питер уехала, на семинар. Приедет только дней через десять. Она тебя разве не предупредила?

Соня промолчала, но по ее вытянувшемуся лицу он понял, что та ничего не знала.

– Хотя бы чаю дай, «папочка»! – Соня держала в руках насквозь промокшие ботинки и прикидывала, куда ей теперь податься.

– Не могу, деточка! Воды второй день нет. – Алексей Ильич явно нервничал.

Соня перевела взгляд со своей промокшей обуви на совсем новенькие, из натуральной кожи полусапожки, стоявшие в коридоре. Женские полусапожки на высоком каблуке. У матери Сони были «варикозные» ноги, и она никогда не носила такую обувь.

«Ах ты, старый кобель!»

– Воды, говоришь, нет, а сапожки-то чьи?

– Софья, – загремел голос отчима, – не лезь не в свое дело! Мать тебе все равно не поверит. У вас и так с ней отношения прохладные, не подливай масла в огонь.

– Конечно, гад, прохладные. Из-за тебя, кобеля проклятого, – не выдержала Соня и сорвалась окончательно: – Ты же пять лет назад, когда жить с нами начал, все возможное сделал, чтобы меня с вами не было. Матери про меня небылицы рассказывал, а сам норовил мне под юбку залезть!

Высокий грузный Алексей Ильич захлебнулся от возмущения:

– Вот они детки-то! Хорошо, что у меня их нет! Неблагодарная! Я тебе квартирку-то сделал! В которой ты сейчас живешь! Или забыла?

– Спасибо, папочка! Правда, взамен ты оттяпал четырехкомнатную, которая нам с матерью еще от бабки осталась! Действительно, это именно ты… ты купил мне вонючую конуру на окраине города!

– А мог, кстати, и не покупать! Так что скажи спасибо! А то трахалась бы сейчас со своими бесконечными кобелями прямо в подъезде! – Отчим побагровел и с силой сжал кулаки. – А ну пошла вон из моей квартиры!

Неожиданно для себя Соня схватила стоящие рядом полусапожки и с размаху ударила ими отчима по лицу.

– На, подавись! Кобель старый! – и босиком выбежала в подъезд.

Сзади оглушительно захлопнулась дверь, и Соня непроизвольно вздрогнула.

– Сумку отдай, Казанова хренов! А то дверь разнесу, – сидя на верхней ступеньке лестницы, закричала Соня.

Дверь снова открылась, и в проеме показалось перекошенное от ненависти лицо отчима:

– Бери, сучье отродье. – И он кинул сумку прямо в Соню.

Продолжать этот безобразный скандал у Сони больше не оставалось сил, поэтому она молча подняла сумку и в одних носках пошла вниз.

Где-то между одиннадцатым и десятым этажами Соня наконец надела обувь. Что делать дальше, она не знала.

На улице ветер только усилился, и Соня вернулась обратно в подъезд.

«Пока решу, куда идти дальше, лучше постоять в тепле».

Она присела на корточки и открыла спортивную сумку. Немного подумав, достала пакет с лекарствами, а оттуда пару пластин с таблетками.

Морщась от нестерпимо горького вкуса, она все же проглотила препараты и тяжело вздохнула. Теперь надо пересчитать имеющиеся в наличии деньги.

«Хоть бы их хватило на гостиницу, на пару дней».

Соня вспомнила, что еще полгода назад дала Ирке на месяц взаймы крупную сумму, которая сейчас понадобится ей как никогда.