Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник)

— Вот… Стало быть… Однако, княже, не верится. Больно подозрительный. К тому ж прибыл под парусом купеческим, с Жеданом он пришёл через Онегу.

Брови Полата приподнялись, в голосе прозвучала скука, неумело спрятанная за удивлением:

— Жедан вернулся?

Князю не ответили — и без того всё ясно. Наконец Полат оборвал неудобное молчанье, велел воеводе:

— Проводи его.

И снова взгляд пса на блоху и неторопливые шаги — прочь.

Нет, не такой Розмич представлял себе эту встречу! Как-никак вместе первую кровь пролили, в один день. Памятный день! Не признал, стало быть, князь.

…Воевода принял меч и ножи, а после ещё и обыскал. Под его присмотром Розмич проследовал в светлую горницу, где на отдельном возвышении стояли два резных кресла.

Тут же появился слуга в видавшей виды рубахе, с низким поклоном распахнул вторую дверь. После «радушия», проявленного белозёрскими воинами, посланник Олега был готов ко всему. Но когда в горницу вошла молодая красивая женщина — оторопел.

Она ступала плавно, будто рысь на охоте. Спина прямая, взгляд повелительный. Волосы выглядывают — светлые, но, как полагается по словенскому обычаю, убраны под платок. Очелье украшают в три ряда височные кольца, гривна золотится на шее, такие же тяжёлые браслеты на тонких запястьях, на груди поблёскивают бусы сердоликовые. Богатое платье сиреневого шёлка с золотой вышивкой по краям — струится, подчёркивает каждый шаг.

Розмич спешно поклонился, мысленно отмечая — вот уж точно… княгиня! Такую с простой бабой ни в жизнь не спутаешь! Даже если накануне в бочке с брагой искупаешься.

Да только на словенку не похожа — росточку невеликого, глаза узковатые, лоб низкий и скулы непривычно выступают. Чуждая она.

Кажется, по пути сюда Птах говорил, дескать, жена Полатова из местной веси.

Князь объявился следом, но рядом с женой выглядел тусклым пятном.

Розмич невольно поёжился. Сердцем чуял — кровь вепсы куда сильней той, что течёт в князе. Сам не заметил, как проникся к этой, чужой, особым уважением.

Она заняла место подле Полата. С виду равнодушная, но взгляд цепкий. А глаза поднимешь, будто прямиком в душу заглядывает. Розмич сторонился этого взгляда, путался в ощущениях, как никогда прежде. Даже слова самого князя не сразу уразумел.

— Так что за послание? — бесцветно спросил Полат.

— А?

Розмич встрепенулся, с силой отринул посторонние мысли и отвесил новый поклон.

— Здрав будь, княже, — сказал он. — И ты, княгиня. Я прибыл из Алоди, с вестью от господина моего Олега.

— Об этом ты уже доложил, — напомнил Полат.

Розмич и сам не понял, отчего смутился. Только боевой пыл растерял окончательно.

— Скорбную весть велел он передать… Отец твой, великий князь Рюрик Новгородский, скончался — тому уж лунный месяц будет. От ран. В походе на Корелу. Нынче же князь Олег, ибо он пока нарядник союза ильмерского, и русь, и кривичей, и словен, и чудь на общий сход собирает. Князей да старейшин. Клятвы прежние друг другу подтвердить.

Во взгляде Полата блеснул интерес.

— Вот как? А ты явился меня позвать? Куда же, если не тайна?

— Тайны в том нет, — нахмурился дружинник. — Сход в вотчине усопшего правителя назначен, в Новгороде.

— Новгород, — задумчиво протянул князь, огладил бороду. — Помню, помню… Город, коему прочат стать великим… И когда же?

Розмич пожал плечами:

— Как все соберутся. Князья Олег и Велмуд через пару седьмиц уж там будут, остальные — как явятся.

— Остальные? — В чём причина княжьего удивления, Розмич не догадывался. — Ладно… Пусть будет Новгород. Это всё, что хотел передать?

— Всё, — подтвердил дружинник упавшим голосом.

Равнодушие Рюрикова сына просто не укладывалось в голове. Князь даже подробностей не выспросил! Даже не поморщился, будто горя для него не существует. А может, это Розмич чего-то не понимает? Полат же наоборот — прав? Негоже мужчине показывать свои чувства, особенно печаль.

— Тогда иди, — сказал князь. — У воеводы спросишь, он укажет, где разместиться.

Дружинник и впрямь собрался покинуть горницу. Звенящий голосок княгини остановил:

— Князь мой, ты забыл о главном.

— Да? — недоумённо спросил Полат.

— Этот доблестный воин проделал долгий путь, — продолжала женщина. — Он преодолел пороги, справился с течением наших рек и морей. Побывал в схватке с бьярмами, как говорят. Он заслужил награду, разве нет?

Милость князя сродни божественной. О ней только юродивый не мечтает, но даже он не сможет отказаться, коли владыка решит наградить. За такую честь воины готовы на любые подвиги, миряне из кожи вон вылезут, а бояре да прочая знать — на любую хитрость пойдут. И счастья потом — на весь мир, а рассказов — даже праправнукам достанется. Вот и Розмичу полагалось радоваться… Он же хотел провалиться сквозь землю.

— Ты права, Сула! — бросил Полат. — Какую награду хочешь, словен?

Всё-таки не зря говорят, будто в слове великая сила скрыта. Кажется, князь ничего дурного не сказал, а дружинник почувствовал себя оплёванным. Даже хуже — его будто в выгребную яму окунули.

Несколько мгновений боролся с негодованием, а когда голос обрёл прежнюю твёрдость, ответил: