Тризна по женщине

— Ха-ха! А почему же ты покраснела? — спрашивает королева и шлепает Одни. — Сегодня вечером я прикажу Хемингу, чтобы он поучил тебя уму-разуму. А сейчас у нас нет времени. Я иду с обнаженной шеей, чтобы меня могли задушить! — кричит она своему родичу из Борре, который стоит в проеме двери. — Убирайтесь! — вдруг она рассердилась. — За наследством приехали? Задушить меня надумали? Как по-твоему, Одни, мой родич из Борре хочет меня задушить?

— Нет! Нет!

— Ну а кто-нибудь другой? Пожалуй, я все-таки надену на шею шерстяную косынку.

Во дворе королеву ожидает повозка. Ее сделал Хеминг. Даже самым придирчивым знатокам не к чему придраться. Только Эйнриде не совсем доволен ее формой, но говорит, что в целом она безупречна. Телохранители выстраиваются рядом с повозкой, по трое с каждой стороны, на них перчатки, они готовы нести королеву.

— Перчатки освящены? — спрашивает Хеминг.

— А это необходимо?

— Конечно! Ведь их надели недостойные человеческие руки, которыми сморкаются и трогают тело. Эти перчатки будут касаться твоей повозки! Мы должны считаться с дурными знаками! Священное и нечистое не должно соприкасаться!

Телохранители стаскивают перчатки, это не так-то легко. Перчатки уносят в дом и держат над огнем очага, Арлетта обмахивает их березовой веткой.

— Ты следи, по-моему, один из телохранителей надумал меня задушить, — говорит королева Хемингу. — В перчатках ему будет сподручней схватить меня за шею.

— Никто тебя не задушит, я в этом уверен, — отвечает Хеминг. — Но твои телохранители чересчур глупы, это тебе следует знать, они не понимают, что священное и нечистое не должно соприкасаться.

— Следует знать, что они глупы? А никто лучше меня этого и не знает. Ну как, освятили перчатки?

— Еще нужно обрызгать их кровью.

Арлетта приносит кровь и брызгает на перчатки, все удовлетворены, телохранители с большим трудом натягивают перчатки.

— А новый колдун уже прибыл? — спрашивает королева.

— Нет. Корабль еще не вернулся из Скирингссаля.

— Тогда я в капище не пойду!

— Но ты должна! Ты не смеешь заставлять Одина и Тора ждать, тем более из-за колдуна.

— Почему — тем более? Может, ты сам надумал задушить меня? Разве тебе неизвестно, что, если человек умеет колдовать, он не даст напасть на меня сзади…

— А никто и не собирается на тебя нападать! Слушай! Ты должна быть в капище. Если колдун из Скирингссаля знает свое дело — а говорят, он его знает, — он может колдовать на любом расстоянии.

— Лжешь!

— Ты не смеешь заставлять Одина и Тора ждать!

— Смею!

— Ты просто боишься! — говорит тогда Хеминг.

Она плюет ему в лицо. Он стоит не шелохнувшись и не утирается.

— Нет, я не боюсь, — говорит она. Задумывается ненадолго. Снимает с шеи шерстяную косынку и смеется.

Пройдя через двор, королева с помощью людей садится в повозку. Когда-нибудь, наверно, проложат дороги, тогда в повозке можно будет доехать до самого капища. Арлетта стоит рядом с королевой, по другую сторону — Гюрд, Отта и Одни — сзади.

Телохранители наклоняются и поднимают повозку, она раскачивается вместе с королевой. Шествие трогается. Королеву сопровождает большая свита. Сразу за повозкой идут ее родичи из Борре, за ними — обители Усеберга и многочисленные соседние бонды. Миновав луг, все по мосткам переходят через реку. Повозка тяжела, ее не так-то просто нести. Телохранители переходят реку вброд, неся повозку на плечах. Но сила у них разная. Один из них нечаянно выпускает повозку, та заваливается набок, и королева бранится. Подбегает Одни и, поскользнувшись на мостках, падает в реку. Выбирается оттуда и, насквозь мокрая, спешит за королевой. Королева недовольна.

— Может, и мне тоже идти пешком?! — кричит она в ярости.

С моря дует ветер, моросит дождь, на землю пришла осень. Мы минуем поля и болота, сквозь туманную дымку нам уже видна вершина, где стоит капище. Жрец выходит навстречу. Он трижды кланяется королеве. Потом поворачивается и возглавляет шествие, он поет, голос у него грубый и хриплый. Королева смягчается, обернувшись к Одни, она улыбается ей.

К капищу ведет крутой подъем. Теперь, когда королева состарилась и уже не надзирает за телохранителями, как прежде, они разленились, перестали упражняться, им тяжело подниматься в гору, они запыхались и хотят отдохнуть. Но королева не разрешает им останавливаться. Она встает в повозке во весь рост и кричит, чтобы кто-нибудь сломал ей хворостину — тогда эти лодыри сразу прибавят шагу! Она обрушивает на них поток брани и насмешек, ей доставляет удовольствие видеть, как они оскальзываются на мокрой траве и пыхтят под тяжестью повозки. Мы все идем следом.

Вот мы и наверху, до капища осталось несколько шагов. Жрец входит внутрь. Возвращается с миской для крови и ножом. Кровь должна быть горячей. Сегодня он сам заколет жертвенное животное. Бьернар, ждавший за капищем, выводит оттуда упирающегося бычка.

— Это не бычок! — кричит королева.

— Да бычок же, бычок! — убеждает ее Хеминг, но королева упрямо твердит, что это телка.