Тризна по женщине

Теперь вперед выходят воины, которые будут обладать Одни, перед тем как Хеминг зарежет ее. Они выстраиваются возле кургана. Их тела до пояса обнажены, волосы подстрижены, они исполнены серьезности, которой требует это событие, однако кое-кто из них не в силах скрыть свое торжество. Арлетта и Гюрд приносят рог и сосуды и поят мужчин. Состав этого напитка известен лишь избранным — это мед с примесью сока растений, тайные тропки к которым знают некоторые женщины Усеберга. И мы, наблюдающие за воинами, видим, как напиток распаляет пьющих, поднимает в них мужество. Но это не обычное мужество, заставляющее мужчину пускаться в пляс или в безудержное хвастовство, и не глупое мужество пьяного. Нет, в воинах как бы нарастает какой-то внутренний гул, заставляющий их покачиваться из стороны в сторону, у некоторых отвисает нижняя губа, изо рта высовывается кончик языка. Глаза заволакивает пелена, и сквозь нее проблескивает угрожающий темный жар.

Арлетта подходит к напиткам и к Одни. Красивая, молодая, вся в белом, Одни ждет своего часа — скорбная женщина накануне рокового свершения. Когда Арлетта подносит ей рог, она вскрикивает, отталкивает его и бросается к Хемингу. Он обнимает ее. В толпе раздаются смешки, кто-то кричит:

— Заставьте ее! У нее нет выбора!

Хеминг склоняется к Одни и что-то шепчет. Гладит ее по щеке. И ласково поворачивает ее лицо к полному рогу Арлетты.

Одни осторожно делает первый глоток, она пьет, и лицо ее постепенно как бы отекает, теряя свою красоту. Теперь у нее тупой и сытый вид.

Рог пуст. Арлетта снова наполняет его и протягивает Хемингу.

Он берет рог, поднимает его и держит высоко над головой. Потом опрокидывает и выливает напиток на землю.

В толпе прокатывается вздох изумления, кое-кто рвется к Хемингу, чтобы убить его. Но Хеминг спокойно поворачивается к Хальвдану.

— Ну? — спрашивает он.

Хальвдан не отвечает. Хеминг через голову швыряет рог назад, в лес. Мы слышим, как он падает в кусты.

Одни напевает. Она уже далеко отсюда.

Возле входа в курган лежат щиты, сооруженные из жердей. Теперь рабы поднимают и устанавливают их. Они забивают в землю толстые колья и ставят щиты, между открытым входом в курган и толпящимися вокруг людьми возникает стена. Двое самых старых родичей королевы подходят к Одни. Один из них — тот, что приехал с Уппсалы. Они поднимают ее, чтобы поверх щитов она увидела вход в курган. Сзади стоит жрец, он громко кричит.

— Что ты видишь там внутри?

Одни опускают на землю. Она проводит рукой по глазам, голос ее почти не слышен, она говорит, что ничего не видела. Ее снова поднимают, на этот раз выше, сильные мужские руки подхватывают ее, поднимают и теперь дольше не опускают на землю.

— Что ты видишь там внутри?

— Нет, — говорит она опять, и голос ее звучит еще тише, — я ничего не вижу.

Подходит Арлетта с рогом. Одни не хочет пить, и опять Хемингу приходится наклониться к ней и шепнуть, что она должна выпить ради него хоть глоток. Одни подносит рог к губам.

Ее снова поднимают вверх.

— Что ты видишь там внутри?

Она глядит на них, словно удивляется, кто они такие и что все это означает, потом поворачивается к Хемингу. И тихим голосом говорит, что видела там ребенка.

В толпе поднимается беспокойство, кто-то кричит, чтобы Одни поскорей убили, она издевается над покойной королевой и всеми собравшимися. Хеминг хочет ответить, но в это время Гюрд смело заходит за стену, чтобы посмотреть, есть ли там кто-нибудь. Она возвращается с девочкой, которую бродяга продал в Усеберге. Ребенку, предоставленному самому себе, надоело такое скопление людей, он заигрался с цветком, побежал за бабочкой, пережившей первые заморозки.

Этого ребенка Одни назвала своим. Она прижимает девочку к груди.

— Пей! — тотчас кричит Хеминг, и в первый раз кажется, что спокойствие и мужество сейчас покинут его.

Арлетта подходит с рогом. Одни пьет и в глубоком опьянении перестает замечать окружающее. Гюрд уводит девочку в усадьбу.