Трое

Ужасный день. Две новые собаки. Вроде бы охотничьи. Зараженные паразитами. Уже два месяца никто не «усыновлял» животных. Одна из волонтерок уволилась. К счастью, искорка надежды все-таки вспыхнула: кое-кто заинтересовался стариной Бобом. Он живет в приюте уже четыре года. Шестнадцать сезонов в тюрьме с бетонными стенами. В 15:00 на него придут посмотреть. Боб понравился гипотетическому спасителю по фотографии на сайте. Собачий тромбиноскоп, который выпускает Нина, действует не хуже сайта знакомств.

Она улыбается. Надо попробовать зарегистрироваться на сайте Essayeunmec.com[19]. Нет, ни за что, не хочет она оказаться наедине с чужаком и не будет участвовать в Парижском тотализаторе, а в Ла-Комели чужаков нет. Она знакома со всеми своими ровесниками. Пузатые женатики с пожелтевшими от никотина зубами, пьянчужки, бывшие спортсмены, потерявшие форму и лишившиеся куража… Нина хихикает, и ей становится легче, как будто лампочка в душе зажглась. Нужно уметь улыбаться, когда ничего другого не осталось. Улыбаться и продолжать.

В кабинет заходит Кристоф, наливает себе едва теплого кофе, обмакивает в пиалу печенье.

– Дама – та, что каждый месяц привозит корм, – она вернулась. Спрашивала о тебе. Необычно… Знаешь, о ком я говорю?

Нина поднимает на него глаза, ее взгляд затуманивается, как будто она переваривает информацию.

– Да, конечно.

– Правда, что ли? Она – призрак?

Нина надевает куртку и направляется в лазарет, он расположен рядом с кошачьим отделением. Пора делать укол Орлану, кажется, у него начинается насморк. Нельзя, чтобы другие обитатели приюта заразились.

9

Июль 1987

– Думаешь, у меня так рано начались месячные из-за мамочки-шлюхи? – спрашивает Нина у Адриена.

– Не глупи, у матери Терезы это приключилось в десять… как у тебя.

– У матери Терезы?

– Ну да.

– Ты не врешь?

– Вот еще… Я прочел в «Науке и жизни».

Этьен с Адриеном провожают Нину в медкабинет. Они не виделись со вчерашнего дня, с того момента, как она пулей унеслась из бассейна, ничего им не объяснив.

Мальчишки катят на скейтах, Нина идет пешком, и они подстраиваются под ее темп.

Кровь не остановилась, и она записалась к доктору Лекоку, даже не подумав изменить голос или назвать чужую фамилию. Нина Бо наблюдается у семейного врача по поводу астмы, бывает на приеме регулярно, но впервые идет в кабинет без деда, и собственное непослушание выбивает ее из колеи.

– Сказала мсье Бо?

– Нет! – раздраженно бросает Нина.

– В бассейн пойдешь?

– Не могу…

– Это надолго?

– Понятия не имею… Дней шесть… Но вы сходите…

– Мы тебя одну не оставим! – возмущается Адриен.

Этьен радостно предлагает:

– Возьмем два фильма! Садовник и мадам Ранкёр в отпуске, дом только наш!

– А как же твоя сестра? – беспокоится Нина.

– Да ее никогда не бывает.

Нина просит друзей подождать на улице и не светиться рядом с кабинетом.

– Может, проводить тебя до приемной?

– Нет, я все сделаю сама.

Адриен с Этьеном вычерчивают прямые, круги и овалы на стоянке грузовиков, расположенной рядом с детским садом. Они разгоняются и прыгают, Этьен очень рисковый и к тому же способней Адриена, он все делает быстрее и как будто летает по воздуху. «Мы как учитель с учеником… – думает Адриен. – Профессионал и начинающий. Этьен великолепно владеет своим телом, таким ловким и гибким, а еще он на две головы выше!»

На скейте, в воде и на суше. Этьен сохраняет равновесие и красоту движений, его кроль безупречен.

Адриен давно усвоил фатальную истину: люди не рождаются равными. Он пытается подражать движениям Этьена, падает, отряхивает колени и локти, делает перерыв, чтобы завязать шнурок, и вдруг чувствует спиной чей-то пристальный, остро-кинжальный взгляд. Накатывает дурнота, он оборачивается и лишается сил, как от удара ногой в живот, ему трудно дышать.

Он здесь. Метрах в трехстах от Адриена. Наблюдает. Давно? «Он что, следит за мной?!» Отвернулся, захлопнул дверцу машины и исчез в магазине садового инвентаря.

В одно мгновение стены рушатся, радость улетучивается, человек, за которым он прятался, растворяется в воздухе. Кажется, что кто-то дал ему пинка, понуждая к действию. Все обиды и унижения, пережитые в противостоянии с Пи и не смягченные слезами, рвались наружу, и Адриен побежал, бросив скейт у стенки, не обращая внимания на недоуменный оклик Этьена.

Он так резко рванул на себя тяжелую дверь, что чудом не расшиб лоб: тело отказывалось подчиняться командам мозга, ноги дергались, как под током.

Первый проход между полками – пусто. В следующем тоже никого.

Адриен ищет Пи, как гончая травленого зверя.

Какой-то служащий улыбается ему.

– Привет, малыш!

Адриен будто оглох, сердце колотится, как рыбина в сетях, стучит в ушах.

Ему чудятся запахи бумаги, клея, аммиака, мела и пота – так пахнет во всех помещениях школы.

Третий проход. Он здесь, приценивается к мешкам, спокойно выбирает семена для своего сада и улыбается – успел, как и каждое утро, надеть на лицо дежурную усмешечку.

Адриен до сих пор просыпается в липком поту, если увидел в ночном кошмаре улыбку Пи.